Господи, какой раритет! Это ж каких денег он у антикваров стоит!
Я с вожделением, будто принимал переполненный стакан, взял в руки бесценную реликвию и открыл страницу наугад. Это было знаменитое стихотворение «КЪ А. П. КЕРНЪ». Я его с первых строчек узнал, хотя незнакомый шрифт и яти читать мешали. И вот какое удивительное совпадение: две недели назад я ездил в командировку в Торжок, где находился Центр переучивания лётного состава на новые типы вертолётов. Командиром базы, как оказалось, был мой одноклубник Коля Анисимов, переведённый из знаменитой Могочи. Он познакомил меня с вертолётом – гигантом «Ми – 26», на котором летал и на котором через два года разбился на взлёте вместе с экипажем, царство им небесное.
Я уже собрал необходимый материал, когда мне, в рамках культурной программы, предложили экскурсию по местным достопримечательностям. Мне показали место дуэли князя Львова, два булыжника метров в тридцати друг от друга, от которых, по преданию, стрелялись соперники, а потом отвезли на могилу Анны Керн. Она, по версии, ехала во Францию, но по пути простыла и умерла недалеко от Торжка. Похоронили возлюбленную Пушкина на церковном кладбище. Скромная, ничем не примечательная могила, каких в России сотни тысяч, если бы не надпись на тёмной гранитной плите, прижимающей небольшой холмик: начальное четверостишие непревзойдённого стихотворения «Я помню чудное мгновенье…»
– Третье издание Суворина! – с нескрываемым удовольствием проговорил Илья, так, будто напечатал книгу в личной типографии. – Жаль, что не всё сохранилось.
– Мужички, не проголодались? Пора к столу, – пригласила нас Надежда, неожиданно появляясь в дверях.
– С полным удовольствием, – согласился Миронов, закрыл стеллаж, сделал пригласительный жест и последовал за женой.
Круглый стол, накрытый парадной скатертью, блистал приборами, хрусталём, напитками и закусками. Традиционный салат «Оливье», тонко нарезанная копчёная колбаска, нежная, с прожилочками, осетринка холодного копчения, баночка крабов на подставке, швейцарский сыр, – всё это великолепие разжигало аппетит и звало к себе.
– Сейчас мы его оприходуем, – потирая руки, взял бутылку «Белого аиста» Илья. – Давно его не пробовал, – приговаривал он, наполняя рюмки. «А ведь врёт», – подумал я, вспоминая, как накануне приметил точно такую же бутылку в толпе других в приоткрытом сейфе шефа. И Кисляков говорил, что вином Миронов полегонечку балуется. Впрочем, какое мне до этого дело? Шеф должен быть вне подозрений.