Камея. Женщина в Музыке и Поэзии. Тайнопись Судьбы - страница 3

ПАПА… Общение с тобой я тоже воровала… и у судьбы, и у людей. Как в детстве – книги в книжном магазине. За мной долго следили и в результате разрешили брать все новинки для прочтения.

Я возвращала их в идеальном состоянии до тех пор, пока сама не стала зарабатывать деньги.

Как ты ждал моего рождения! А взглянув в первый раз в мои бусинки-глазки, в паническом, неизвестно откуда взявшемся предчувствии прошептал: «Ох, боюсь я за неё…».

Кроме по-птичьи расставленных и похожих на птичьи глаз, природа подарила мне при рождении, ещё и необычные красные волосы.

Весь роддом ходил смотреть на меня как на чудо-юдо, а мама плакала своим редчайшим колоратурным сопрано – сожалея, что не сделала аборт, поддалась на уговоры моего отца. Желанным ребёнком я была не для всех.

Голосистых в семье хватало: с самого рождения я слушала густой бас деда – служа в личной охране царя, мой Митяй пел в царском хоре.

Какое-то время – и с великим Шаляпиным. Я спрашивала у него: почему не ушёл полностью на сцену? На что дед веско отвечал: «Я работал С ШАЛЯПИНЫМ. Куда мне? Да и всем».

А мою маму приняли в московскую консерваторию без экзаменов, едва услышав её голос. Я и сейчас не знаю, не слышала подобного по красоте, оригинальности, яркости голоса – как будто заливаются самые счастливые колокольчики – такая непобедимая сила жизни звучала в нём!

Голос возникал из ниоткуда – у мамы была итальянская постановка голоса, она почти не размыкала губ. Мама долго не понимала, зачем я рвусь на сцену, а когда увидела, что из меня выросло… -плакала:» Тебе бог должен был дать мой голос. Ты бы им умнее распорядилась»

А колыбельные мне… читал папа: стихи. Пушкина, Лермонтова, Гейне