– Что?
– Ты… – Виктория прикусила губу, в глазах появилось задумчивое выражение, как будто она подыскивала слова. – Ты отказница. Так мы называем тех, кто прошел обучение, но отказывается быть стражем. Не знаю, как это сказать по-английски.
– Отказница? Наверно… Но фактически разве не все здешние женщины такие?
– Даже если мы не стражи, нам наносят знаки, показывающие, что мы прошли обучение. Эти знаки, правда, не означают, что мы обещаем быть стражами. Ты – другое дело. Ты убила столько стригоев, но отреклась и от школы, и от стражей… Вот кого мы называем отказниками… и это необычно.
– Это необычно и там, откуда я приехала.
Неслыханно, точнее говоря. У нас даже нет термина для обозначения подобного поведения. Такого просто не бывает.
– Мне пора идти, – сказал Николай, не отрывая от Виктории влюбленного взгляда. – Но мы увидимся с тобой у Марины? Или, может, раньше?
– Да, – ответила она.
Они попрощались по-русски, и он вприпрыжку снова перешел улицу, с той легкой, атлетической грацией стража, которую дает обучение. Это снова напомнило мне о Дмитрии.
– Это я, наверно, спугнула его, – сказала я.
– Нет, он от тебя в восторге.
– Не в той мере, как от тебя.
Она вскинула брови.
– Что?
– Ты ему нравишься… В смысле, по-настоящему нравишься. Разве ты не замечаешь?
– Ох, мы просто друзья.
И, судя по выражению ее лица, так оно и было – для нее. Она была совершенно равнодушна к нему. Жаль. Он красивый, приятный парень. Бедняга.
Когда Николай скрылся из вида, я вернулась к вопросу о стражах.
– Ты сказала, что не можешь быть стражем… но ты хотела бы?
Она помолчала.
– Я никогда всерьез не рассматривала такую возможность. В школе мы все проходим одинаковое обучение, и мне нравится, что я в состоянии защитить себя. Однако я предпочитаю охранять свою семью, а не какого-нибудь мороя. – Она снова задумалась, подбирая нужные слова. – Дискриминация по половому признаку? Может быть. Однако у нас так – мужчины становятся стражами, а женщины остаются дома. Только мой брат покинул нас.
Я чуть не споткнулась.
– Брат? – переспросила я, стараясь, чтобы голос не выдал меня.
– Дмитрий. Он старше меня и стал стражем. Он где-то с США, между прочим. Мы давно с ним не виделись.
– Ммм…
Я испытывала ощущение ужаса и вины. Вины – потому что скрывала правду от Виктории и остальных. Ужас – потому что, похоже, никто не потрудился сообщить новости его семье. Улыбаясь собственным воспоминаниям, Виктория не заметила, что у меня изменилось настроение.