– Хехехехе. Что ждёт? Жизнь Вас ждёт. Настоящая и весёлая. Так, как на Острове, нигде я не смеялся, – словно заливался кашлем Паромщик.
– Что ты имеешь в виду? Что же оттуда люди не возвращаются? Со смеху умирают? – послышались нотки раздражения в голосе Калмира.
– Не, браток. Если умирают, то от клинка или стрелы, как и на вашем берегу. Не возвращаются же, потому что не хотят.
– Не хотят? Почему? – нахмурив брови, с удивлением в голосе и на лице приблизился Калмир к Паромщику.
– Воздух приятнее, чем у вас в княжестве.
– А ты этот воздух хоть раз вдохнул?
– Вдохнул, не один раз вдохнул.
– И чем же он не понравился?
– Дерьмом собачьим повсюду воняет, – вновь залился полукашлем-полусмехом Паромщик.
Калмир немного отошёл от Паромщика и присел у небольшой ивки, грустно опустившей свои ветви. Калмиру было тревожно: он давно уже командовал княжескими отрядами, и люди говорили про него разное. Одни считали его трусом, за то, что он не бросал людей в необдуманные атаки, другие, которых было меньшинство, наоборот, хвалили за мудрость и желание сберечь воинов, которые и так часто гибли в походах за рабами, серебром и золотом. Калмир, чей опыт прорезался морщинами на его красивом лице, не боялся смерти: его жена умерла от холеры, две маленькие дочери родились мёртвыми, одного маленького сынишку отняла скарлатина, а другого, красивого статного отрока убили кочевники, которые пришли грабить авиридские селения. Но от этого старый воин не обозлился, его сердце не занимала жажда мести – он устал от смерти и старался, как можно меньше лить кровь. Хотел, чтобы из этой поездки вернулись все, даже Людомир, которого князь возненавидел и отправил на Остров, надеясь, что тот сгинет.
– Если люди сами остаются на Острове, значит, никто их не неволит оставаться, а, значит, они могут уйти. Всё так?
– Так, уйти с Острова гораздо легче, чем сюда добраться.
– Почему же?
– Потому что на Острове тебя никто не заставляет что-то делать, ты волен сам распоряжаться своей жизнью: захотел – уходи. Но вот попасть сюда можно только язычникам или с ними.
– С Нами есть один, ты заешь.
– Один ли? – брызнул, усмехнувшись, слюной кинокефал.
Калмира покоробила фраза Паромщика, но он не стал спорить с пёсьеголовым, который только начал делиться важными для Калмира сведениями.