Об издании этой писанины я вообще не думал. Мне было важно выговориться, выписаться, выстрадать нечто очень важное, как мне кажется, для меня, а возможно, и для других. Я бродил по городу с рукописями, это выглядело забавно, наверное. Очень похоже на то, как несут куда-то компромат.
Жить с прошлым, которое тебя мытарит, очень сложно. Двигаться вперед с душевными язвами и нерешенными вопросами еще сложнее. Как немного упростить свою жизнь, чем наполнить? Возможно, нужно сесть за стол и описать все, что было, и станет легче. Написал. Не полегчало.
Однажды я набрел на доброй души человека, Ирину Ларионову. Та прочитала все, что я написал, и утром, в слезах, предложила мне издать отрывки в журнале «Север», которым тогда руководил покойный Станислав Панкратов. Мне слабо верилось, что он возьмет что-то в журнал. Но он взял мои записки в печать.
Уже потом я получал многочисленную почту – кто-то не верил, кто-то ругал, кто-то хвалил. И как я понимаю, это главное, что должна делать литература. Просто быть.
Мне бы очень не хотелось, чтобы при чтении этих строк вам показалось, что я хочу разжалобить кого-то, хочу, чтобы меня кто-нибудь пожалел. Нет. Но хочется, чтобы у кого-то, кто прочитал воспоминания о соленом детстве, дрогнуло сердце. Может, этот «кто-то» вспомнит о своих детях. Где они, что с ними? Или, встретив ребенка из детского дома, будет готов не только его «жалеть», а захочет искренне этому ребенку помочь. Всего-то надо – поучаствовать в его судьбе. Часто до этого не доходит – «дядина-тетина» конфета уже считается участием. И где та золотая середина? Когда, оказав помощь и содействие сироте, нужно вовремя отойти, дать ему самому шанс и возможность сделать первый самостоятельный шаг в жизни? Он-то чаще всего не понимает, что ваша помощь не может длиться вечно и только он сам может себе помочь…
О себе и товарищах моих, их судьбах я старался писать максимально правдиво, так как считаю, что важно написать именно правду. Может, правда расставит все на свои места и спустя годы хоть как-то облегчит нынешние сиротские страдания (хотел убрать эту фразу, но это тоже правда).
Детство бывает разное, и зависит оно только от родителей. Только они ответственны за детство своих детей.
Мне не хотелось бы, чтобы эта книга звучала обвинением родителям. Тут, скорее всего, больше подходит «не суди, да не судим будешь». Я сейчас сам родитель и очень переживаю о том, что с моими детьми будет завтра. Во мне есть некий инстинкт, и он говорит мне, что я должен вложить в них нечто важное. Непонятно, откуда во мне такая ответственность, но я очень боюсь быть плохим отцом. А еще очень боюсь, что не мои дети сейчас, а другие дети через какие-то сто, двести, триста лет окажутся в той же ситуации, что и я. На распутье, брошенные, забытые, ничьи. Одиноко лежащие в сиротской кроватке. Это как «от тюрьмы и сумы» – от детдома не зарекайся…