Фридрих Андрей сделал едва заметный знак, к нему мгновенно наклонился Рейнальдо и тихо, вкрадчиво заговорил:
– Левая часть зала заказывает то, что стоит по вашу правую руку, правая часть зала заказала то, что слева. За два часа мы сделали недельную выручку. – Рейнальдо почтительно обратился к Оливии: – То, что едите вы, мадам Бедржих, не заказала лишь одна девушка, которая пьёт только кофе. Кажется, за вход она отдала последнее…
Оливия довольно улыбнулась.
– Где она? – спросил Фридрих Андрей.
– Столик номер семнадцать.
Фридрих Андрей, знавший расположение столиков в каждом из своих ресторанов (сам расставлял), мгновенно нашёл скромную девушку в нарядном, как она считала, платьице, с колечком, блестящим стекляшкой и надетом поверх перчатки. Девушка стыдливо пила маленькую чашечку кофе. Фридрих Андрей улыбнулся девушке с умилением, то ли вспомнив, как сам был молод и беден (да-да! было и такое!), то ли оценив её внимание к себе: ведь она могла пойти в театр, в кино, могла уехать… хотя бы в Бельгию, это рядом… а ведь смотри-ка! Потратила последние деньги на то, чтобы посмотреть на осенний ужин де Шая!
– Пошлите ей вино и фуа-гра по-шайски. Подарок. И пусть у меня на столе поменяют местами блюда. Пора!
Рейнальдо кивнул, отошёл, потом сделал несколько сложных знаков руками, видимо это был какой-то специальный словарь для общения с официантами. Они мгновенно поняли Рейнальдо, и принялись исполнять сложный танец смены блюд, как будто поставленный и отрепетированный, меняясь местами, не сталкиваясь, пронося друг мимо друга сложные блюда с одного края стола на другой. Что-то Оливия не дала унести, вцепилась, но под нежно-настойчивым взглядом отца сдалась: блюдо перелетело на противоположный от неё край. Одного из официантов Рейнальдо остановил, схватив за предплечье, мигнул, шепнул и отошёл вглубь. Пока официанты меняли местами блюда на главном столе вечера, Фридрих Андрей отрезал несколько кусочков спелой айвы, полил их соком вишнёвого варенья, в котором не меньше двух часов томилась нарезанная кружочками морковь, и ласково поглядел на дочь, яростно доедавшую вторую половину утки, запечённой с яблоками и сливами. Оливия обглодала утиное горло, разобрав его на позвонки, и откинулась на спинку стула, тяжело дыша. Руки она опустила в плошку с водой, в которой плавала долька лимона, четвертинка персика и веточка укропа. Отец подал дочери дольку айвы, Оливия жадно схватила её и вгрызлась… Но Фридрих Андрей уже не смотрел на дочь. Он смотрел на бедную девушку, к которой с двух сторон подкатили два официанта, забрали её несчастную чашечку кофе…