– Почему! Были – и кошки, и Елена. Но только к ней не являлась Пречистая Дева… – он поднял кверху глаза и перекрестился. – К ней снизошел Ангел. Было очень ветрено и необычайно холодно даже для ранней весны…
– Я вас не понимаю.
– А что тут не понять… Хотя мой английский.… Но ведь вы не говорите на настоящих языках, на греческом, например! Вы что-то бормочете на своем, на русском, и на этом чертовом английском… Вот возьмите, например, это блюдо… – он указал толстым кривым пальцем с обожженным ногтем на холодное, застывшее белым жиром варево, которое все еще стояло перед Романом.
– И что же?
– Знаете, что означает это слово – «клефтико»?
– Что-то напоминает, но что? Не знаю, сэр.
– Какой я вам «сэр». Зовите меня Костасом. Так меня назвали родители.
– Хорошо, пусть Костас. Тогда я тоже не «сэр». Просто Роман.
Он привстал, протянул старику руку. Рука Романа словно попала в каменный жернов, который сжал ее со всех сторон так, что больно хрустнули кости.
Старик отпустил ладонь Романа и посмотрел ему в глаза, ища извинения.
– Ничего, ничего! Ну и ручища у вас! – вскрикнул Роман.
– И у отца такая же была, и у деда. А у вас легкая рука. Вы заняты чистым делом, сэр.
– Роман. Меня зовут Роман. А дело мое не очень чистое. Я – полицейский. Здесь по делам.
– Ищите русских бандитов?
– Нет. Не ищу. Уже нет…
– Они уехали? – в голосе старика угадывалась несмелая надежда.
– Они уже не бандиты, дорогой Костас. У них теперь… как бы сказать… легкое дело.
– Деньги считают?
– Именно.
– У нас таких полно своих, тихих.
– Вот как? А Козмас говорил, это не так.
– Козмас наглый лжец, как я погляжу! Да Бог с ним. Одно слово – полицейский!
Роман засмеялся.
– Извините, сэр! Я не вас имел в виду.
– Ничего! Так что там насчет «клефтико»?
– А вот теперь я вам скажу, – вдруг улыбнулся старик и присел за стол напротив Романа. Он склонил набок свою крупную, седеющую голову, сразу став похожим на старого лукавого ежа – короткой стрижкой и смеющимися остренькими карими глазками. – Клефтико, сэр… извините, Роман… Клефтико – значит – ворованное. Потому что происходит от слова «клептико». У нас, на Кипре, язык немного отличается от того, что на материке. Понимаете? На материке говорят «пэ», а у нас «эф». Значит «клефтико»! Ясно?
– Да-да! Вот откуда мне это знакомо – клептомания. Есть такое понятие… И у нас.