Склонивший голову утырок напряженно думал и метал косые взгляды
в мою сторону. И делал это без какой-либо самой малой приязни.
- Если я вам всё расскажу, вы меня отпустите? – затянул по
спирали свою прежнюю песнь бедовый Алёша, – У меня от ужасного
тюремного запаха сердечный приступ случиться может. И у моей мамы
тоже! – зачем-то приплёл он будущие страдания своей родительницы к
сиюминутной реальности.
- Торг здесь неуместен! – очень кстати вспомнил я хрестоматийную
книгу про мебель и турецко-подданного ситуайена. – Надоел ты мне
своими причитаниями! Решай, будешь говорить на интересующую меня
тему или нет?
Дозревающий жулик-свидетель был уже готов развалиться до
задницы, но всё еще никак не мог решиться на сделку со следствием.
Надо было очень осторожно помочь Алексею.
- Я тебе повторяю и делаю это в последний раз! В ИВС ты будешь в
полной сохранности. Если, конечно, всё мне расскажешь. И, если
только по этой причине, тебе повезёт попасть в одиночку. С моей
помощью, повторяю, повезёт. И, заметь, в твоих же интересах,
рассказать мне всё без утайки! Всё-всё-всё! До самой последней
точки! Чтобы я мог надёжно засадить в чулан всех, кто захочет тебя
изничтожить. Ты это, я надеюсь, хорошо понимаешь? Понимаешь, что
сдать всех жуликов из вашей шайки, это твой единственный шанс
выжить? Только при таком раскладе, Алексей, твой дымоход не будут
уже этой ночью чистить всей камерой. И спать ты будешь на шконке, а
не под ней.
Алёша затих и лишь его глаза, в которых читалась напряженная
суета нечистых мыслей, выдавали его жуткую обеспокоенность за свою
бесценную жизнь. И за не менее драгоценное седалище.
В течение получаса Алексей Мордухаевич по капле выдавливал из
себя информацию. Как чеховского раба выдавливал. Всё то, что знал о
воровских схемах безвременно почившего ребе всея «ликёрки»
Водовозова. Того самого Якова Самуиловича, который своей смертью
навлёк на склад и на своих криминальных соратников внеплановую
инвентаризацию. А потом и уголовное дело. Которое нехороший человек
Данилин, с какой-то непонятной радости, отписал несмышлёному
мне.
Бывшего властителя всех спиртовых запасов предприятия, Алёша
поминал исключительно с уважительным придыханием. И, надо сказать,
покойный того стоил. Схема хищений была конгениальна. Как
миротворческое изобретение незабвенного Михаила Тимофеевича
Калашникова. Насколько проста, настолько же и прибыльна.