Никак не желая упускать достигнутого результата, я дождался,
когда бэх выскочит в приёмную и поспешил вслед за ним. Так же, как
и он, на ходу выразив что-то извиняющееся еще не пришедшему в себя
подполковнику.
Догонять вражеского засланца я не собирался. Но проследить его
маршрут в ближайшие полчаса мне очень хотелось.
- Продержи Вязовскина еще час! – крикнул я в «кормушку» витрины
ОДЧ, – Всего час! Я скоро вернусь!
Хреново! Дежурный запросто может нагнать бздуна из камеры.
Содержать в чулане гражданина без каких-либо на то оснований, это
есть ни что иное, как грубейшее нарушение социалистической
законности. За которое могут спросить на полную катушку. И с меня,
и с дежурного по РОВД. Даже свои, которые из вышестоящих
милицейских инстанций. Не говоря уже про прокурорских друзей
человека.
Не обращая внимания на летящий мне вслед мат из-за стекла ОДЧ, я
выскочил из дверей райотдела. Важнее всего мне сейчас было знать,
куда кинется выведенный мною из себя товарищ из городского УВД. В
обком к Лобачеву или же прямиком на «ликёрку»?
Городской бэхээсник оказался не по чину и не по возрасту шустёр.
Выскочив из РОВД, он быстро загрузился в такую же «шестёрку», как у
меня и с пробуксовкой рванул с места. Пришлось и мне проявить
расторопность. И хорошо, что машина «колбасника» оказалась
приметного красного цвета. Эта пижонская особенность помогла мне
надёжно держаться на предельном расстоянии от неё.
Товарищ из городского ОБХСС ни одно из моих предположений не
подтвердил. Ни в обком, ни на «ликёрку» он не поехал. А устремился
он, как мне показалось, в сторону областного УВД. Однако и этот мой
прогноз оказался неверным. Остановилась красная легковушка перед
зданием городского комитета КПСС. Мне стало грустно. Слишком уж
широко охватила своей коррупционной сетью водочная банда городские
верхи.
Хорошо, что в эти, так сказать, застойные времена на входах
подобного рода учреждений нет постов и жесткого пропускного режима.
Это мне позволило проследовать вслед за «колбасником» без помех и
остаться им незамеченным.
Но радовался я недолго. Оптимизм меня окончательно покинул после
того, как бэх скрылся за высокой двустворчатой дверью.
Дальнейшее пребывание в стенах городского
руководяще-направляющего органа для меня утратило всякий смысл.
Более того, оно могло нанести мне неожиданный, но существенный
вред.