Арон знал, на какую наживку ловить друга: тот страсть как любил
истории о кладах и призраках. Глаза у Людо так и засверкали. Арон
скармливал ему всякие Эриновы и собственные небылицы: про живые
отрубленные руки в сундуках, про летающий стол, про древние кости,
что стучат в новолуние и жаждут мести.
— А если нас застукают?
— Куда им! — Арон отмахнулся. — Я ведь колдун!
Людо уважительно вздохнул, а Арон улыбнулся победно: хоть в
чем-то он первый! Людо учился гораздо лучше Арона, ему дарили
попугаев и лошадей, красивые маленькие сабли и шпаги и толстые
книги. Но у Арона была настоящая сила Многоликого.
— А...
— Ш-ш-ш, — Арон зажал Людо рот: кто-то шел по тропинке к
беседке.
Взрослые шаги и голоса приближались.
— Арон должен быть дома, отец Грегор, — маму он не видел за
разросшимися кустами, но ее голос слышал хорошо. — Но сначала я бы
хотела с вами поговорить наедине.
Другой голос, тихий, мужской, ответил что-то неразборчиво. Отец
Грегор? Тот высокий лысый старик, который иногда навещал маму, и
они длинно обсуждали строительство и всяческие скучные книги?..
Арон помнил его: однажды татор Грегор даже угостил его жженым
сахаром. У татора не хватало переднего зуба, и весь он был слеплен
из пыли, старых пергаментов, засохшей лозы.
О Людо Арон и вовсе забыл, вытянул шею, слушал. Значит, мама
татора позвала — к нему. Хотел уже слезать — и вдруг
услышал:
— В роду Варрен не было ни одного человека, наделенного даром, —
мамин голос, ровный, гладкий и блестящий, как изразец.
— А в семье вашего покойного мужа? — голос шершавый, как кора,
нагретая солнцем.
— Нет. Я подняла архивы... Элберты тоже никогда не были наделены
силой Многоликого.
Арон превратился весь в одно большое ухо, раскрывшее раковину в
сторону беседки, куда прошуршали шаги. Про отца мама говорила
редко, неохотно, да и про его семью тоже — Арон знал лишь, что он
последний из рода Элбертов, а все остальные умерли.
— Редко, но такое случается.
— Отец Грегор... Мне кажется...
— Беспокойство за судьбу ребенка естественно для матери. Вы не
желаете отдавать его в орден на обучение, и я понимаю вас. Но
влияние Агората сейчас не так сильно, как прежде. Вы наверняка
знаете, что Сенат готовит законопроект, в котором обучение магии
сделают светским. Возможно, вашему сыну не приведется уезжать из
дома.