— Я нахожу убранство соответствующим современным вкусам, —
учтиво, но холодно ответила она. Собеседник не понял ее слов и
продолжал восторженные восклицания, потом пригласил Тильду на
танец.
— Простите, господин Аллисер, я не танцую.
Новый словесный поток – на этот раз выражающий сожаления, и
мужчина откланялся.
Тильда прикрыла глаза. Музыка, разговоры и смех, звон серебряных
и хрустальных кубков наплывали волнами, то громче, то тише. А если
открыть глаза, то ослепляет блеск драгоценностей и яркость нарядов,
розовые, золотистые, бежевые и голубые пятна мешаются между собой,
их узор меняется каждый миг.
Ей захотелось позорно сбежать.
Избавиться от навязчивых собеседников, которые после пары
бокалов вина очень хотели поговорить с кем-нибудь, или от тех
«ценителей искусства», которых так много среди богатых найрэ и
ниархов – в искусстве они совершенно не разбираются, но считают
себя знатоками, и приходится выслушивать их напыщенные речи и даже
советы с самым доброжелательным выражением лица. Избавиться от
духоты, тяжелого аромата лилий и роз, от нескромных взглядов и
нескромных мыслей мужчин и злых шепотков женщин.
Сердце билось все сильнее, а под ребра врезался слишком туго
затянутый корсет. Тильда шла на прием с решимостью, желая
поговорить с Дамианом Гатри, но похоже, он слишком занят другими,
более важными гостями.
Но наконец Тильда заметила невысокого стройного мужчину,
которого искала, и отказавшись от еще одного приглашения на танец,
направилась в сторону балконной двери.
Одетый в роскошный атласный камзол и шляпу с длинным пером,
Дамиан Гатри казался моложе своих лет – но Тильда знала, что они
ровесники с отцом.
— Весьма, весьма польщен, — улыбнулся господин Гатри, чуть
склонив голову. – Ты, моя уважаемая госпожа, редкая гостья в этом
скромном доме.
— Увы, у меня слишком много дел.
— Но какая же отрада – лицезреть тебя здесь!..
Дамиан Гатри выражался несколько витиевато, как было принято лет
тридцать-сорок назад.
— Всегда-то ты в заботах! Но в иное время стоит сбросить эту
тяжкую ношу и предаться земным радостям… Доставь мне удовольствие
потанцевать с тобой.
Старому другу отца Тильда отказать не смогла. Она медленно
кивнула, подав ему руку в черных шелковых перчатках. Улыбнулась –
самой ослепительной улыбкой, на какую была способна. И ромбики
оконных стекол многократно отразили эту горькую улыбку, дробя и
повторяя ее.