Диагноз: олигофрения в степени имбецильности.
Пятый день июня стал счастливым в жизни Ленки. Только она об этом пока не знала. Ленка, стоя на койке, мерно приговаривала: «Я плачу…». Голос у нее был низкий, тягучий, будто Ленка говорила из утробы.
Возле дверей сидели санитарки. Одна справа, другая слева, охраняя выход из палаты. В целом, бездействуя, каждая из них с наслаждением отдавалась мещанским мыслям. «Побубнит, потом ничего, расхочется» – сказала Груша напарнице. Груша была уверенной и оттого ленивой. Хотя, скорее всего, Груша была безразличной – так думал каждый, кто сталкивался с ней в рабочие часы. Никто и не помнил, как было ее имя. То ли Любовь, а может быть, и Валентина. Все в отделении, кто мог разговаривать, давным-давно называли ее Грушей – такое было у нее сложение. Богатырский рост, широкая кость, фигура, повторяющая очертания известного фрукта. Надо сказать, что Груша на прозвище обижалась. Хотя, кто поручится, обозлилась она благодаря насмешкам пациенток, или злость поселилась в ее могучем теле задолго до прихода на должность санитарки. «Нормальный сюда работать не пойдет. Здесь же концлагерь – вот они и идут, чтоб издеваться вволю над людьми. Зарплата копеечная, зато не накажут, кто поверит психам?» – говорила Анжела, когда между девочками заходил разговор на эту тему.
– Я плачу… Я Плачу. Я ПЛАЧУ! А-а-а-а! – Ленка кинулась прочь из палаты.
Ловко, даже с озорством подставленная нога не дала ей выбежать. Коридор узкий, Ленка длинная. Носом ударилась она о плинтус. Ленке стало резко больно, она заплакала по-настоящему. Плакать Ленка умела: громко, вкладывая в плач всю свою шестнадцатилетнюю мощь. Нога, что сбила Ленку, вернулась на место. Груша – огромная, белая, не произнося ни слова, пошла доставать из сейфа аминазин.
Не сказать, что произошедшее вызвало в среде обитателей палат сострадание к Ленке. Эти случаи были привычны, на Ленкины беды никто не обращал внимания. Плача, она раздражала остальных девочек, ведь за девочку ее никто не считал. Ну что может быть за девочка, которая заявляет с гордостью: «Я выдираю волосы из своей курицы и ем их!». А затем это демонстрирует. Все потешались над ее выходкой. Те в особенности, кто этому ее научил. Каждая могла и любила пнуть Ленку ногой, облить кофейным напитком из столовой. Ее обучили пить из унитазов, вылизывать ерш.