– И что собираетесь делать?
Гаршва нерешительно поглядел на свою полную рюмку. Забавляться теперь было уже сложнее.
– Я отнюдь не романтик. Поэтому прыгать вниз с тридцать пятого этажа не стану. Я эстет и, даже будучи мертвым, не хочу, чтобы меня кто-то видел безобразно раздавленным.
– Не шутите. Что будете делать? – спросил инженер, сосредоточенно размешивая виски с сельтерской.
Гаршва разглаживал пальцами скатерть. Он внимательно посмотрел в спину любителя пива и ощутил, как пальцы рук и ног сковывает холод, ему захотелось услышать голос Эляны, он знал: если выпьет четвертую рюмку, скажет что-нибудь теплое и беспомощное.
– Ждать.
«Черт, чего он дергается!» – разволновался Стевенс и налил себе пива.
– Плохо мы оба начали, плохо, – проговорил вдруг инженер, наблюдая за Гаршвой немигающим взглядом. – Потолкуем вот так битых два часа и разойдемся ни с чем. Говорите свое слово, а я скажу свое – и подведем итог.
– Выступление я не готовил. Наверное, зря вас вызвал. Мы с Эляной приняли такое решение. Просить у вас развод. Но вам известно, что случилось. Однажды я уже отказывался от женщины по этим же причинам. Приходится отказываться и от Эляны. Последняя моя утрата. Видно, наша с вами встреча напрасна. Простите. Это было продиктовано обветшалой порядочностью. Что поделаешь, атавизм… И… мне думается, на этом можно расстаться, если не возражаете.
И Гаршва поднял рюмку.
– Поставь назад! Не смей пить, – строго велел инженер, и Гаршва послушался. – Тебе лечиться надо. Ляжешь в больницу?
– Не знаю. Как доктор решит. Пока он сказал только одно: мне следует бросить работу.
– Мы с Эляной навестим тебя. В больнице или дома. Черкни открытку.
Инженер выпил рюмку виски, предназначавшуюся Гаршве, затем свою, после чего поднялся. Покачиваясь, он приблизился к стойке и, бросив взгляд на задремавшего оборванца, произнес:
– С самого утра дрыхнет?
– Да это обычный бродяга, – пояснил Стевенс.
– Плачу за все.
Инженер вернулся к столику и протянул Гаршве руку.
– Поправляйся. Счастливо. До скорой встречи.
– Прощай.
Оба долго трясли друг другу руки. Кентавр просветлел лицом, узнав дорогу в рай, он благодарил симпатичного и стройного фавна. Солнечные блики упали на стойку бара, и выстроившиеся в зеркальных витринах бутылки засветились, словно древние минареты.