— Ну я сегодня не дождусь! — Закричал Титок, видя, как за ним
подъехала еще одна груженая машина, — ей бо, не дождусь!
Когда Казачок отъехал, увидел я, как стоят у своих заведенных
тракторов трое парней, с кем была у нас перепалка и наблюдают.
Внезапно белобрысый плюнул себе под сапоги и забрался в трактор.
Потом пошел и длинный. Только худой остался курить под задним
высоким тракторным колесом.
Двигатель трактора белобрысого зарычал. Он принялся сдавать
назад, почему-то не опустив свой задранный ковш.
Я даже и рта раскрыть не успел, как раздался жуткий грохот и
хруст стекла. Худой аж подскочил под колесом, и юркнул в сторону.
Опомнившись, стал глядеть с изумленным видом, что же произошло.
Стянул, как завороженный, с головы кепку.
Белобрысый, обернувшись, отъехал недостаточно далеко, прежде чем
уйти в поворот задним ходом. Ну и со всего размаха угодил поднятым
ковшом в кабину соседнему трактору. Напрочь снес он дверь, погнул
раму. Высыпались задние и боковые стекла. По ветровому побежала
широкая паутина трещин.
— Ты чего творишь, Игнат! — Кричал худощавый, — гляди, куда
едешь!
Он выбежал перед трактором белобрысого и разразился жутким
матом. Белобрысый и долговязый выбрались из своих машин.
Вся тройка трактористов стала о чем-то переговариваться. Я
видел, как растерянный Игнат чесал голову и разводил руками. Бросал
в мою сторону озадаченные взгляды.
— Чего тут еще стряслось! — Заорал завтоком, выбегая на двор, —
да елки-палки!
В конце концов подбитый трактор был все же на ходу, и худощавый
угнал его обратно на станцию. Остальную работу трактористов решили
не останавливать. Все же старада нагоняла нас с каждым днем.
Завтоком переставил меня на новый амбар, довозить пшеницу.
Нагружал меня не трактор с этой троицы, а другой, за рулем которого
сидел тот самый тракторист, которого я когда-то обдал водой.
Сегодня он был трезв, сер и хмур как туча. Безрадостно, отмыкая
припухшие от бессонницы глаза, крутил он свой руль да орудовал
ковшом.
Однако был тут, на дальнем конце амбара и белобрысый, но своем
белорусе. Загружал он Титковский самосвал, да только опять пошло
все наперекосяк: выломал он машине задний борт, когда неловко
опускал ковш, полный зерна.
— Да куда ты смотришь, зараза! — Кричал на него Титок, — ты гля!
Машину мне измордовал!