Мы перебрались на северный берег реки, продираясь через течение
почти по пояс в воде. Через полчаса мы уже сидели в пабе на
Аппер-Глэдстоун-стрит. Нам принесли «Бушмилс», сухую одежду и
пледы, узнав, что мы пришли из затопленной части города. После трех
стаканов я согрелся, глаза закрылись, и я привалился к спинке
дивана, сквозь дрему слушая разговор отца и Сида.
— И как вы познакомились?
— Два с лишним года назад в моем погребе. Думаю, вы в курсе, как
Руари справляется с полнолуниями?
— В курсе, — хмуро обронил отец.
— У меня стала пропадать выпивка. Я, честно говоря, стал
подозревать клурикона. Даже пытался его задобрить. Оставлял еду и
тому подобное. Ну… У Руари своеобразное чувство юмора. Выпивки
стало пропадать больше, а я находил в погребе издевательские
записочки от «клурикона».
— И вы не обратились в полицию?
— Разумеется, нет. Руари молодец, знал, у кого воровать.
— То-то он сегодня удивился насчет вашего звонка в полицию.
— Я испугался за него. Не знаю, как оно было на самом деле, но
со стороны казалось, что вы вот-вот перегрызете ему глотку.
— Вернемся к вашему знакомству.
— В общем, я продолжал думать на клурикона, пока не заметил, что
обчищают меня только на полнолуния. То есть все это продолжалось
примерно полгода. И однажды он просто перебрал. Заснул прямо в
погребе.
— И?
— Я связал ему лапы и пасть. И подождал, пока он проспится.
— Смелый поступок. И потом предъявили ему счет?
— Ну, не совсем так. Я же не знал, что он еще мальчик. В общем,
как-то вышло, что мы подружились. Знаете, мистер Конмэл, я
представлял вас другим.
— Неужели? И каким же?
— Пожестче. Гораздо жестче. Но вы, я вижу, из той старой
магической интеллигенции. То ли либералов, то ли демократов. Хотя,
может быть, именно поэтому Руари по духу бунтарь. Он совсем не
похож на вас.
Принесли еду. Отец пихнул меня в бок. Я разлепил глаза, занялся
завтраком. Отец с Сидом больше не разговаривали. Я сходил в
уборную.
На умывальник запрыгнула крыла, посмотрела на меня. Я задумчиво
слушал ее писк. Нахмурился. Новости, которые она мне сообщила о
Салливане, мне не понравились.
Я вернулся
в зал. Сид расплачивался за завтрак, а отец уже стоял, готовый
уходить.
— Что
будешь делать дальше, Сид? — спросил я.
Он пожал
плечами.
— Пока
остановлюсь здесь. У хозяина нашлась комната. Жена и дочери пока у
ее тетки поживут. Дальше надо будет приводить в порядок дом и
бар.