В начавшемся дожде со стороны полей появилась фигура. Гога,
заметив её, нахмурился. Домов там не было. С той стороны была
только дорога к Заозерскому селу.
— Кто в такую погоду шастает? — спросил он, хмурясь.
Рэй поднялся на ноги рядом с ним и хмуро уставился в на фигуру.
Он ещё не разглядел незнакомца, но в груди уже почему-то защемило в
предчувствии беды. И чем ближе к их дому на отшибе подходил
незнакомец, тем сильнее наседало чувство тревоги.
Двое ребят, стоявших на крыльце, даже не услышали, как скрипнула
дверь за спинами, и на порог вышел отец. Он тоже заметил
фигуру.
— Слушай сюда, — схватил он сына за загривок. — Беги к Тоботу,
скажи, я согласен. Кузнец в селе, пусть сюда идёт. Понял?
— Папка, так я же...
— Рот закрой и делай, что велено, — затолкнул он мальчишку себе
за спину и рыкнул: — Лесом уходи! Бегом!
Перепуганный рванул за дом, а затем припустил по подлеску в
сторону дома старосты, а отец остался встречать гостя. Когда тот
подошёл метров на двадцать, то молча вытянул из-за пояса топор.
Не простой топор, коим орудовали плотники и простые мужики.
Лезвие широкое, рукоятка длинная. Лука видел такие у наёмников и
охранников караванов, что встречал в городище на торге.
Говорить было нечего, поэтому глава семейства молча достал нож
из-за пазухи, скинул ножны и пошёл навстречу кузнецу.
— В дом иди, — приказал он старшему сыну. — Иди и не вздумай
высовываться. Дверь на засов запри.
Гога сглотнул, метнулся в дом и тут же закрыл дверь на засов.
Через несколько секунд послышался жалобный стон оконных рам с
мутным и тонким стеклом. Старший сын запер ставни изнутри и
принялся закрывать окна.
Дождь усилился. Под ногами была пока еще сухая земля, но на душе
у Луки было погано. Бородатый мужчина с мрачным лицом подходил всё
ближе. Молча, смотря на него исподлобья.
— Здравь будь, Сеня, — произнес Лука, с трудом признав в мрачной
физиономии и густой бороде заозерского кузнеца.
— И тебе не хворать, — буркнул кузнец.
— С чем пришел? — спросил отец семейства больше для разговора.
Всё и так было понятно.
— За сыном твоим пришёл, — ответил тот, качнув топором. — Твой
моего забрал, а я его заберу.
— Помер, значит, — сглотнул Лука и покрепче перехватил в руке
нож.
— Отдай. Мое право на кровь его, — спокойно произнес кузнец, не
сводя взгляда с Луки. — Не доводи до греха.