— А ты разве читала мои сопливые
книжки?
— Одну. Ты так убивалась из-за той
девушки, которая уехала в Столицу вместо того, чтобы прочитать про
ту судьбу, что ты ей придумала, что я не удержалась.
«Ту девушку» звали Ана Селина, и она
не читала книг на самиздате. Скорее всего, она вообще давно уже
книг не читала — судя по по тому, как отзывалась ниточка к ее
сердцу, которую берегиня по-прежнему упрямо держала. Ана уже
несколько лет жила в Столице совсем одна и платила психологу за то,
чтобы рыдать в подушку на сессиях. Атка написала для нее книгу,
чтобы указать правильный путь, но Ана, скорее всего, погибнет, не
сумев выбраться из той непроходимой тьмы, в которую забрела,
доверившись не тому мужчине.
— Я не придумываю судьбу, —
размеренно ответила Атка, поворачивая в руках наполовину опустевшую
белую чашку и следя за тем, как меняется рисунок кофейной гущи и
пенки от малейшего движения. — Я ничего не могу «придумать», я же
не человеческий писатель с фантазией.
— Я о том и толкую, ты не слушаешь?
Представь, что где-то в другом городе живет другая ушибленная
берегиня и пишет о тебе книгу, чтобы что? Показать тысяче людей,
как ты ошибаешься!
— В чем же моя ошибка?
— В том, что ты учишь других, не
научившись сама, очевидно же! — расхохоталась Марка и хлопнула
ладонью по колену от избытка эмоций. Кофе при этом она не
расплескала — как-никак ее племя испокон веков повелевает водой.
Кикимора могла бы перевернуть чашку вверх дном и все равно сберечь
драгоценное содержимое. — Но я говорю не о тебе-тебе, а о
тебе-вообще, так понятнее? Вот та твоя персонажка — она натерпелась
в жизни лиха: и от родичей ей любви не перепало, и первый же
любимый потешился и предал... и чего ты хочешь от нее? Вот узнает
она себя в твоей книжке и чем ей это поможет? Просвет увидит в
своей жизни, думаешь?
Атка не спешила отвечать, просто
глядела на Марку и думала, что встрепанная, как сердитая птаха,
кикиморка в своей сбившейся набок и чересчур объемной полосатой
футболке выглядит совершенно по-человечески. Если ни в глаза и ни
на Дремлющее око на серебряной цепочке не смотреть, то можно
поверить в девочку-подростка, которая прочитала тяжелую для
восприятия книгу и злится теперь, что ее заставили что-то
почувствовать. Еще и человеческая кухня с нечеловеческим бардаком
довершала картину, доводя ее до совершенно абсурдной
правдоподобности.