Таким должностным лицом и считал сам себя Яков Соловьев,
неприметный хранитель шифров и лицо, ответственное за всю
засекреченную аппаратуру, которая испытывалась на новом корабле,
вроде новейших радаров и систем наведения оружия. На самом деле
Соловьев числился оперуполномоченным особого отдела, ведя не только
учет кадров, но и тайную слежку за моряками экипажа новейшего
эсминца на предмет выявления неблагонадежных среди личного состава.
И для этого он вербовал себе добровольных помощников по всему
кораблю. А еще в компетенции Якова Ефимовича находились разведка и
контрразведка. Времена Лаврентия Берии уже ушли к этому моменту в
прошлое вместе с ним самим, но его наследие пока еще крепко сидело
в органах государственной безопасности СССР. А сам Соловьев
сформировался, как специалист в своей специфической области, именно
при Берии.
Соображал Яков всегда четко, а его расслабленно-пьяненький
внешний вид являлся лишь необходимой маскировкой, призванной
усыплять бдительность тех, за кем он внимательно наблюдал. Маска
недалекого алкоголика позволяла легко втираться к людям в доверие.
Ведь пьющего и сонного человека мало кто сочтет для себя опасным.
Вот только эта маска с годами все больше прирастала к его
собственной натуре.
Особый статус позволял Соловьеву быть начальником самому себе.
На эсминце он не подчинялся никому, даже командиру корабля. А
штурманскую рубку в качестве своего боевого поста он облюбовал
потому, что она находилась сразу за мостиком, примыкая к ходовой
рубке, главному командному пункту эсминца. Тут же рядом находилась
и рубка связи с шифровальным постом. Так что, сидя в штурманской,
Соловьев всегда оставался в курсе всех главных корабельных событий.
И отсюда он мог беспрепятственно и ненавязчиво наблюдать и за
замполитом, и за самим командиром эсминца.
Вот только на этот раз Соловьев, действительно, задремал.
Сильная качка, по-видимому, так подействовала на его изношенный уже
организм. А еще он вчера перебрал немного. И тут он вспомнил о
докторе. Молодой судовой врач, лейтенант медицинской службы Дмитрий
Ефремов с удовольствием общался с Соловьевым. Хотя сферы их
деятельности, вроде бы, и никак не пересекались. Да и возраст был
очень разный. Дистанция между ними составляла почти двадцать лет.
Тем не менее, они всегда находили общие темы для разговоров, потому
что оба нуждались в собеседниках и собутыльниках.