— Нет, условия аренды не позволяют, — растерянно проговорила
Маша, еще не понимая, что ей делать: гордо выгнать гостя вон, напомнив ему о
вражде отца и его родителей, или подождать, пока поверенный не озвучит полную цель
визита.
— Жаль. Обожаю кошек. Без них уюту нет. А вы любите
четвероногих братьев наших меньших?
— Кошек? Да. И собак. Соседский кот иногда приходит
в гости… простите, вы сказали «бабушка»?
— Совершенно верно. Два года назад скончался ваш дедушка,
Роман Александрович Осинин. Татьяна Варфоломеевна получила право распоряжаться
имуществом семьи и тут же принялась искать вас, свою внучку, потомство от Петра
Романовича Осинина. Надеюсь, бумаги, подтверждающие родство с господином
Осининым у вас имеются…
— Да, все свидетельства у меня, о смерти, о
рождении... Подождите… меня искали?
— Ваша матушка хорошо вас спрятала, — поверенный
сконфуженно крякнул и коснулся таки деликатной темы. — При жизни ваш дедушка
запрещал любые контакты с семьей сына.
— Я знаю, он винил маму в смерти отца, — жестко
уточнила Маша, очнувшись от растеряности. — Но это неправда. Папенька погиб в
экспедиции.
— И ваша бабушка выяснила все нюансы гибели сына и
решила вас найти, — мягко улыбнулся Колодов. — Вы единственная наследница
усадьбы «Тонкие Осинки», родового гнезда Осининых. Но есть одно условие.
Глава 4
— Погодите, Федор Тереньевич. Не так быстро, — с
недоумением проговорила Маша, просмотрев бумаги. — Однако с чего вы, вот так
сразу, решили, что я соглашусь принять наследство и тем более какие-то там к
нему условия? К действиям госпожи Осининой… покойной… интереса у меня не
имеется, как не было у нее, пока мы с мамой скитались да бедствовали. Нынче мы
вполне устроены и в милостях чужих людей не нуждаемся.
Мария вызывающе смотрела на гостя, а тот выглядел
задумчивым, но не недовольным.
Колодов еще раз оглядел гостиную, задержав взгляд на
углах и стенах. Маша понимала, что он видит: скромный достаток, близкий к
бедности.
Потолок облупился, обои остались от прежних
квартирантов, в углу, куда не доставало тепло от камина, известка была сера от
плесени. Уж сколько Маша с ней ни боролась, влажность от крыши всегда
побеждала.
И Маша вдруг ясно осознала убогость своего жилья,
скудность убранства и скромность платья.
Впрочем, сожаление как пришло, так и сгинуло, не
успев отравить сердце.