— Шафи-и-ик, — умилительно протянула я, состроив невинные глазки. — А ты знал?
— О чем? — котяра дал заднюю, в предчувствии скорой расправы прижав уши плотнее к безумно наглой голове.
— О тапочках, — еще более умилительно прошептала я, вспомнив и пыль, и крепкое днище шкафа, и добрых соседей.
— Никак нет, — икнул кот, но я по глазам видела — врет, зараза!
Жгут нетерпеливо покачнулся. Кот, скользя лапами по гладкому паркету, черным шариком закатился под кровать и уже оттуда оправдывался:
— Дарлочка, миленькая, зато ты проснулась!
В ответ от души шлепнула паркет.
— Дарлочка, миленькая, нам надо с первыми лучами к Аброське попасть!
Шлеп!
— Дарло-о-очка! Я виноват, винова-а-ат! — в ужасе завыл кот.
Зеркало не выдержало и с громким звоном мелкими кусочками осыпалось на пол.
— То-то же! — смилостивилась я, напрочь игнорируя восемь, нет, девять новых проклятий от соседей.
«А что я поделаю? Звукоизоляции здесь никакой! А зеркало все равно выбросить хотела!»
Виноватый проходимец в знак примирения притащил тапочки, и мы нога в лапу отправились за кефирчиком.
— Дарлочка, — мурлыкал пушистик, прихлебывая вкусный домашний кефир от Пилао. — А ты правда хочешь свое бюро открыть?
Правда ли я хочу? Нет! Неправда! Я жажду этого всеми фибрами души еще с того момента, когда впервые выполнила мелкий заказ — нашла пропавшую собаку.
В те времена Аброська не брезговал ничем. Сам искал пропавших людей, а мне поручал все остальное. Первое время приходилось тяжело — почему-то заказов было очень много. Кому пропавшую драгоценность найти, кому — кошку загулявшую. Некоторые просили степень родства определить.
Такие просьбы я всегда регистрировала в свою, специально предназначенную для этого тетрадочку. А в тот огромный талмуд, временами, вписывалась совсем другая информация. За это мне платили в обход официальной кассы. Поэтому довольно быстро я накопила на собственный трехэтажный домик. Зачем такой большой? Тяга у меня ко всему большому просто!
Но и с тех пор я просто ненавижу вставать рано! Теперь я специализируюсь только на поиске жутко дорогих драгоценностей и не менее дорогих людей.
Разрослось бюро. Аброська, шустрый малый, кого обманом, как и меня, а кого и сладкими речами заманивал к себе под крылышко. Так и получалось. Одна половина работниц, а работали у нас только ведьмочки, жутко недолюбливала вторую половину — любовниц Аброськи. Ежедневно между соперницами проводились такие масштабные войны, что иногда я не понимала, чем вообще, собственно говоря, мы все вместе занимаемся.