– Это всё?
– отложил он акт и взглянул на меня.
– Можно
посмотреть? – протянул я руку за актом. – Кирилл в этот раз сам
анализ делал…
Самедов
удивлённо вскинул брови и подал мне акт.
Ну как я и
думал, Борщевскому захотелось славы и фанфар, и он пустился во все
тяжкие. Нашел «очень подозрительные», но на самом деле
незначительные перерасходы материала. Кирилл радостно делал
самонадеянный, ничем не подтвержденный вывод, что то ли запороли и
в отходы списали, то ли на левый товар пустили. Но только на
основании небольшого перерасхода одного вида материала, да даже
двух, делать выводы о левом выпуске не стоит, чревато. Можно в
разговоре с предполагаемыми бенефициарами блефануть с помощью этой
информации. Но на серьёзные доказательства злого умысла это всё не
тянет. Самедов не идиот, сразу это понял. Кирилл только один с
видом победителя смотрел на нас всех свысока…
– Павел,
посмотри внимательно, – сказал Самедов, глядя прямо мне в глаза. –
Не хотелось бы пропустить что-то серьёзное.
Намекает,
что написанное Кириллом ерунда, и ему нужны по-настоящему серьезные
улики, что на фабрике что-то нечисто. Все еще гнет свою прежнюю
линию, что нам нужно что-то там обязательно найти. Вот же как его
группировка положила глаз на современное предприятие, выпускающее
дефицитную продукцию!
Придётся
вскрывать карты.
– Рашид
Фархатович, можно с вами с глазу на глаз переговорить? – не отводя
от него взгляда, спросил я.
В кабинете
повисло напряженное молчание. Студенты удивлённо переглянулись
между собой. А бедный Борщевский растерянно переводил взгляд с меня
на Самедова.
– Оставьте
нас, – распорядился хозяин кабинета. – Подождите в
приёмной.
Все вышли,
и мы остались с Фархатычем одни. Как вести разговор? В открытую?
Решил в открытую, лучше сразу расставить все точки над
«и».
– Рашид
Фархатович, – начал я. – В понедельник с утра у метро меня
перехватили некие люди и очень настоятельно попросили сесть в
машину… в чёрную Волгу, – я смотрел в глаза Самедову. – Человек на
заднем сидении, куда меня усадили, интересовался результатами рейда
на фабрику. Я сказал ему, что фабрика замечательная и рейд ничего
не выявил. После чего он похвалил меня за сообразительность. А
фамилия этого человека Межуев, – я выждал немного, пока Самедов
опять начнёт дышать. – Да-да, который Владимир Лазоревич, через
«о». Рашид Фархатович, прошу меня понять и простить, но я ничего
плохого про эту фабрику ни писать, ни подписывать не
буду.