Этот был тот самый момент, во время которого я и должен был
сбежать. Во всяком случае, бродяга, более прошаренный в таких
вопросах, не стал ждать развязки этой трагедии. Он вскочил на ноги
с земли, где лежал все это время, закрывая голову руками, и побежал
прочь, забыв даже свой тюк с вонючим тряпьём.
И что мне помешало в тот момент последовать за ним? Скорее
всего, сработали давние привычки. Я в жизни ни от кого не бегал.
Мое имя внушало страх таким, как эти полицейские, и мне никогда не
нужно было, от кого бы то не было, скрываться. Поэтому я не побежал
и продолжал смотреть, как объятый пламенем человек бросается в
воду. Но волшебный огонь не погас, даже попав в агрессивную для
него среду. Нет, он продолжал гореть, сжигая молодого, в общем-то,
еще мужчину, который совсем недавно был полицейским — грозой всех
бомжей и, возможно, даже нарушителей правопорядка.
Было ли мне его жаль? Вот уж нет. Не думаю, что остался бы жив,
после встречи с ним, если бы так вовремя не подпалил. Потому что я
бы всё равно сопротивлялся, даже зная, что это ни к чему хорошему
не приведёт, а он бы не остановился. Так что, боров получил по
заслугам. Вот только я не был садистом, а смерть от огня, как ни
крути — самая мучительная.
— Ах ты, гаденыш! — я совсем забыл про валяющегося неподалёку
Петруху. А ведь знал, сам понял, что не вырубил его. Он пребывал в
нокдауне, а теперь очухался и увидел, что я сотворил с его
напарником. Или же его запах палёной плоти в себя привёл. Не суть.
Главное, что он окончательно пришел в себя и уже вскочил на ноги. —
Ты за это точно попадешь на виселицу, тварь! Ты же Генку сжёг!
Просто сжёг! Тебя самого на костёр надо отправить, мразь! Если,
конечно, маги на опыты не заберут. Они любят ставить опыты на
одичалых, вроде тебя! — в его голосе было столько яростной злости,
столько ненависти.
Я развернулся и увидел, как Петька судорожно пытается
расстегнуть кобуру. Ко мне он благоразумно не приближался. Вот
только совершенно не хотелось, чтобы меня пристрелили, как бешеную
собаку. И я бросился на него. Терять-то мне сейчас нечего.
Он стоял возле кромки воды. Земля там была очень скользкая. В
этом я уже и сам убедился, и не раз. Так что, не было ничего
удивительного в том, что в итоге мы рухнули в реку. Он бросил
попытку вытащить оружие и сумел так извернуться, что схватил меня
за шею. Руки сдавили горло, и сразу стало трудно дышать. Душил меня
Петруха со знанием дела, основательно так. Видать, не впервые
проделывал нечто подобное. Перед глазами плыли разноцветные круги,
и единственной потребностью стало протолкнуть к легким хоть немного
воздуха. Но, попыток сопротивляться я всё же не оставлял.