Петька рухнул на землю, но, по-моему, не отключился. А я
выскочил, наконец, на берег. И сделал несколько шагов в сторону,
настороженно глядя на его здоровенного напарника.
— Ну, парень, ты даже не представляешь, как сильно ты попал, —
зарычал здоровяк и ринулся на меня, монументальный, как скала.
Дубинку он не выхватывал. Скорее всего, справедливо полагая, что
прекрасно скрутит меня в бараний рог и без вспомогательных средств.
Да он меня просто затоптать может, как тот мамонт.
То, что с моим тщедушным телосложением, цыплячьим весом и уже
травмированной левой рукой, я ничего не смогу против него
предпринять — это было очевидно.
Заорав от бессильной злости, я вскинул руки в универсальном
защитном жесте, выставив их перед собой. Сам не знаю, чего хотел
этим добиться. Скорее, поддался настойчивому желанию тела хоть
что-то сделать и остаться в живых. Как только я это сделал, тут же
ощутил острую боль в груди. Она возникла так резко и неожиданно,
будто через меня ватт триста пропустили. Не удержавшись на ногах, я
упал на колени. Это были ни с чем не сравнимые ощущения.
Вдобавок ко всему, я почувствовал, что в груди начало нестерпимо
жечь. Жар начал распространяться медленными пульсирующими толчками
по всему телу. Я стиснул зубы, не проронив ни звука. Откуда-то
возникло понимание, что этот внутренний огонь просто сожжет меня
изнутри, если я ничего не сделаю, чтобы убрать его из своей крови.
Вот только, я не знаю, как это сделать. И очень сомневаюсь, что
местные блюстители какого-то правопорядка знают больше меня.
Уже через пару секунд наступил момент, когда я больше не смог
сопротивляться пожирающему меня изнутри пламени, и сделал движение
руками, словно отталкивая его от себя. Каково же было моё
удивление, когда с моих ладоней сорвалась необузданная волна огня и
устремилась вперед, прямо к приближающемуся ко мне здоровяку. Я
отстранено смотрел, как это пламя окутывает его полностью, не
оставляя ни единого шанса на спасение. Боль прошла, и я, как
завороженный, смотрел на огонь, превративший человека в пылающий
факел. Как-то вяло и отстранённо подумал про то, что боров сам
виноват: он же видел, что со мной что-то не так. Вот зачем
продолжал нестись, как носорог?
Здоровяк заорал. Он заорал так, что становилось жутко. Первым
желанием было добить его, чтобы прервать мучения, вот только у меня
под рукой не было ничего подходящего для этого. И я продолжал
смотреть, как он пытается сбросить с себя это пламя. Как он валится
на землю и катается по ней. Как кожа на его руках и лице начинает
покрываться кошмарными волдырями. Вот только ничего не помогало,
явно волшебное пламя и не собиралось тухнуть, оставаясь насыщенным
и ярким. И тогда здоровяк вскочил, и из последних сил понесся к
реке.