В поле зрения появилась замотанная в лохмотья фигура. Эта фигура
заслонила весь обзор, и я даже не сразу понял, что надо мной
склонился самый настоящий бомж. В каких-то обносках, которые были
даже не надеты на него, а обмотаны вокруг грязного тела в несколько
слоев. Заплывшая, заросшая морда, сосульки грязных волос — меня
только от одного вида затошнило, а уж когда до носа донесся
запах... От него воняло так смачно, что меня, в который раз, чуть
не вырвало. И это несмотря на то, что человек я совершенно не
брезгливый.
Бомж, тем временем, протянул руку с зажатой в ней палкой. Так
вот чем это чмо в меня тыкает. Я снова ощутил несильный тычок в
бок. Так, ещё раз лапы протянет, я ему эту палку в задницу засуну.
Останавливало сейчас от подобных действий только то, что этот бомж
меня, скорее всего, сюда на тряпьё и уложил, больше-то некому.
— Серёга, вставай. Нам нельзя здесь. Скоро рассвет и сюда
полицейские заявятся. Они всегда на рассвете приходят, нелегалов,
вроде нас с тобой, отлавливают. Ну же, Серёга, вставай. Не
отвечает. Сдох что ли? Серёга, ты сдох? — мне очень сильно
захотелось сказать: «Да», и посмотреть на его реакцию.
Откуда он знает моё имя? Что-то сомневаюсь, что мог ему
представиться. Если только этот гад карманы уже не обшмонал и в
документах имя не вычитал, а может просто узнал, только ко мне так
панибратски никто не обращается, даже наш император. Ветерок стих,
и от усилившейся вони я почувствовал спазмы в глотке и горечь желчи
во рту. Очень странно, меня и не такие запахи иногда окружали, и
никогда я так остро на подобное не реагировал.
— Ну, если ты сдох, не пропадать же добру, — и бомжара потянул
на себя ту тряпку, в которую я был укутан.
Ну, уж нет! Я вцепился в убогое тряпье так, словно от этого
зависела моя жизнь, одновременно принимая сидячее положение. Хотел
вскочить одним пружинистым движением, многократно отработанным и
получающимся на автомате. А вот хрен тебе по всей морде, Серёга.
Тело не слушалось. Словно неродное. Вот тут меня охватило
совершенно новое чувство — паника.
— Куда грабли тянешь, паскуда? — прошипел я, рванув тряпку на
себя. Раздался треск, и покрывало развалилось, оставив в моих руках
только половину. Вторая половина осталась в загребущих лапах бомжа.
— Смотри, что ты надел, козёл!