Ленин,
Троцкий, Бухарин.
[4]Кукуцаполь – кукуруза царица полей.
Согласно данным той же «красноармейской книжки» призвали меня в
августе 1941-го года в Дзержинском военкомате города Москвы.
Нынешнее звание - младший лейтенант, командир взвода полковой
разведки. И за линию фронта, и в тылу врага бывать приходилось, и
языков брал, за что и награжден орденами и медалями - есть, чем
гордиться!
Ко всему прочему, в графе образования значилось «высшее» -
физмат Московского Государственного Университета. Это что же
выходит, я МГУ закончил перед самой войной? А вообще, какой сейчас
год на дворе? Воюем еще, или уже победили?
В том, что мы именно «победили», а не «победим», я отчего-то ни
капли не сомневался – сидела во мне отчего-то такая железобетонная
уверенность. А вот откуда она взялась, ответа у меня до сих пор не
было.
- Аленка! – тихо окликнул я сестру, которая наблюдала за мной с
такой надеждой на будущее и такой теплотой во взгляде, что будь я
девицей, обязательно бы растрогался до слез. – А какой сейчас год?
И война… закончилась?
- Закончилась, Мамошенька! Закончилась уже полгода назад – в
сорок третьем! – просветлев лицом, сообщила она мне. – Ох, а ты
ведь и не знаешь… - Прижала она свои маленькие ладошки к щекам. –
Уже почти год, как тебя такого привезли… Совсем плохого… Только
лежал… молчал… да бессмысленно глазами лупал… Доктор говорил, что у
тебя всю левую сторону парализовало… И с головой все очень
плохо…
- Ага, вот, значит, почему у меня с левой стороной проблемы, -
задумчиво произнес я. – Ни рукой нормально шевельнуть, ни на ногу
опереться. Что случилось-то со мной?
- Мне рассказывали, что на минное поле вас немцы загнали, -
ответила девушка. – На мощного Силовика-эсэсовца нарвались, когда
ты со своей разведгруппой к фашистам в тыл за языком ходил. Ты же в
разведке с первого дня… служил… Вот, - она медленно провела рукой
по выпирающей груди, обтянутой гимнастеркой, на которой позвякивали
ордена и медали, - все твои!
Я только головой слегка тряхнул, чтобы на торчащие из-под ткани
острые соски тупо не пялиться. Ведь, как-никак, а родная сеструха
она мне. Хотя, отчего-то я в этом сильно сомневался. Вот, не знаю,
почему, но стойкое ощущение присутствовало, что это не так… Или, не
совсем так… Однако, против документа не попрешь! А после ранения,
да еще и года полной несознанки в виде овоща, какая только хрень в
голову не залезет. Так что, родная сеструха она мне – и точка! И
относиться я к ней буду соответственно!