И действительно, всё было бы совсем по-другому, если бы наши
родители были верны друг другу, особенно если учесть, что наша
семья никак не пострадала из-за несчастья, охватившего Францию.
Чтобы помочь мне и брату пережить потерю, Пьер нанял нам
учителей, которые занимались с нами с утра до вечера. Особенно
запомнился учитель-араб. Он научил нас арабскому языку и преподавал
на нём математику. До сих пор мы, с братом, используем этот язык в
переписке вместо тайнописи. В Европе мало кто способен на нём
писать, даже те, для кого он является родным.
Лена изобразила задумчивость на лице:
- Постойте, не могли бы Вы сказать что-нибудь на арабском?
- Думаете, Вы тоже можете им владеть? – с сомнением произнесла
Антонина Львовна.
- Разве не стоит проверить?
- Ну что ж, - ответила Антонина Львовна на арабском, - почему бы
и нет?
- Я Вас понимаю! – возбуждённо воскликнула Лена так же на
арабском языке.
Антонина Львовна отшатнулась и побледнела:
- Не может быть! Кто Вы! Как такое может быть? Вы определённо
моя лучшая копия, присланная Дьяволом, или Небесами, чтобы заменить
меня, прожившую мало и нелепо!
- Умоляю Вас, не говорите так! Это всего лишь совпадение. И
кажется, оно может свидетельствовать о том, что и я не родилась в
этих краях, несмотря на русское происхождение. А может мы обе с
Вами говорим на русском с акцентом, просто не понимаем этого?
- О, нет-нет! – решительно возразила Антонина Львовна, - мои
родители позаботились, чтобы мы не потеряли русские корни. Они
всегда говорили с нами по-русски, и выписали из России русских
наставников. Те и привили нам, особенно Евгению Львовичу, любовь к
этой далёкой холодной стране. В Европе считают её дикой, но лично я
не заметила, чтобы жители её были менее умны и цивилизованны, чем
европейцы. А уж как мой брат бредил Россией! Он жадно впитывал
любые знания об этой стране! В армию Наполеона он пошёл только
затем, чтобы при благоприятном случае, перейти на сторону русского
войска, и вместе с ним воевать против французов. Я считала, что это
нехорошо, всё-таки Франция приютила наш род и стала для нас домом.
Но его было не удержать. Ах, Евгений! – грустно вздохнула Антонина
Львовна, - Россия сохранила тебе жизнь, но не сделала счастливым!
Впрочем, ещё всё можно исправить. Когда мы доберёмся до места, то
все мытарства моего брата закончатся.