Я вновь украдкой взглянула на свое изображение над воротами
порта — толком не рассмотрела. Было странно видеть себя вот так, со
стороны. Казалось, не слишком и похоже. Система меня изрядно
приукрасила — она самостоятельно корректировала регистрационный
исходник, согласно возрасту. А с такими косами я себя и вовсе не
помню — все время скручивала волосы на затылке в плотную шишку и
надевала чехол. Ветер и мелкая, словно пудра, пыль — бичи Эйдена.
Волосы вмиг превращались в спутанную тусклую паклю — не раздерешь.
Даже цвет казался темнее. Тогда, шесть лет назад, Гихалье пришлось
остричь мне волосы по плечи — их невозможно было расчесать. Теперь
они снова отрасли. Я много раз порывалась их обрезать, чтобы не
мешали, но Гихалья неизменно отговаривала — настаивала, что они
слишком красивы. Мне даже казалось, что это расстроит ганорку до
слез. Ее татуированную голову украшала лишь пышный зеленый пучок на
самой макушке, похожий на буйный куст.
Я даже вздрогнула от мелькнувшей, словно вспышка, мысли: а вдруг
я ее больше не увижу? Мою Гихалью? Я нервно замотала головой,
отгоняя эту глупость. Снова посмотрела на ворота. Имя, возраст,
раса, адрес и дата регистрации. Ниже виднелось еще что-то, но мне
было не видно из-за голов стоящих впереди. Что еще может там быть?
Я нервно облизала губы и поднялась на цыпочки, но тут же сжалась,
стараясь стать как можно меньше, незаметнее. Я не поверила своим
глазам.
Не может быть!
Я глубоко вздохнула, пытаясь совладать с охватившей меня дрожью.
Даже зажмурилась. Вновь осторожно выглянула. Нет, глаза не лгали.
Прямо под сводкой красовалась красная табличка, призывающая любого,
кто узнает о моем местонахождении, немедленно сообщить в коллегию.
Или доставить самостоятельно, не причиняя физического вреда. За
триста курантов Галактического совета.
В ушах загудело. Я даже не сразу поняла, что толпа толкала в
спину, подгоняя меня к турникету. Не причиняя физического вреда?
Они спятили? Триста курантов… Вполне прилично для Эйдена.
Кто-то задорно присвистнул:
— Ха! Вчера вечером было двести пятьдесят!
— Подожди с недельку — под тысячу доползет!
Голову повело, казалось, если бы не плотная толпа вокруг — я бы
упала. Триста курантов… Зачем? Бывало, сводки местных преступников
тоже вешали над портовыми воротами, но ни за одного из них не
предлагали денег. Максимум, на что мог рассчитывать бдительный
гражданин — это благодарность коллегии и единовременное снижение
какого-нибудь побора. И только сейчас я поняла, что если вывесили
здесь, то рассылали оповещения и фактуратам. Значит, весь Эйден
знает, что за меня предлагают деньги. Как за самого отъявленного
преступника. Для полноты картины следовало изменить формулировку:
«Доставить живой или мертвой».