Она стояла у переборки, опустив голову. Глянцевые черные волосы
рассыпались по смуглым плечам. Она не была асторкой. Вернувшись в
Красный Путь, отец повелел брать женщин из покоренных народов.
Разумеется, только суминок. Обучать с малолетства, как и полагалось
обучать Теней. Разум не помнила другой жизни. Она была идеальной.
Умной, услужливой, предусмотрительной, верной. Она была красива.
Очень красива. Но я не хотел ее, будто это оказывалось чем-то
противоестественным. И отчего-то, глядя на нее, я постоянно думал о
той, кто предназначена мне в жены. Сам не знал, почему.
Амирелея Амтуна… Меня мутило от одного этого имени. Крес врал —
я чувствовал это. Он знает больше, чем говорит, его отец слишком во
многое посвящен. И слухи, достигшие моих ушей, наверняка не
напрасны. Разумеется, никто не смеет говорить о том, что происходит
в стенах Чертогов. Тем не менее... Говорили, говорят и будут
говорить. И в каждой сплетне я слышу насмешку: моя будущая жена
принцесса Нагурната Амирелея Амтуна уродлива. УРОДЛИВА! Это
смаковали с особым наслаждением. Крес все время твердил, что я
компенсирую уродство жены красотой Теней. Здравая и очевидная
мысль. Я могу видеть жену лишь по необходимости, но об этой
необходимости не преминет напомнить отец — ему как можно скорее
нужен законный наследник Нагурната. Наследник нашей крови. Эта
мысль словно тянула жилы. Я даже отчасти был благодарен этим
недостойным дурам за то, что они дали мне отсрочку, вынудив
застрять на этой помойной планете. Цена не важна — их жизни ничего
не стоят. Чуть дальше от Фаускона — чуть дальше от жабы, на которой
я обязан жениться совсем скоро… Чем дольше я торчу здесь — тем
позже увижу ее. Если бы этой неуловимой эйденской потаскухи не
существовало — ее стоило бы выдумать. И мои суда не двинутся с
места, пока я не увижу эту девку у своих ног. А потом я решу, что с
ней делать.
Удушающая злость бродила в крови, словно хмель. Будоражила и
изводила. Эта сучка, с которой не могла управиться тупая коллегия
Эйдена, представлялась своеобразным трофеем. Достойна ли она стать
моей Тенью? Едва ли. Разве что выбить из нее спесь. Но я хотел
посмотреть на нее. Так ли она хороша, как утверждала сводка
коллегии? И чем сложнее было ее достать — тем сильнее этого
хотелось. А при одной мысли о ней припекало в штанах. Даже Разум
становилась желаннее. Но не настолько, чтобы снова трахнуть ее. А,
впрочем… В паху дрогнуло и заныло, наливаясь. К чему сдерживать
инстинкты?