«Запомни, Оцелот, мы используем страх людей для их же блага.
Даже если приговорим невинного, никто не посмеет усомниться в нас,
ведь грехи есть у каждого человека. А тот, кто удачно избежал
наказания, никогда не посмеет сказать, что мы ошиблись, и скорее
всего вряд ли решится когда-нибудь еще раз нарушить закон. Мы
используем непредсказуемость, чтобы злоумышленник не пытался
обмануть, собрать лжесвидетелей или лжеулики. У обвинителя и
обвиняемого равный шанс получить приговор, поэтому люди начинают
испытывать страх, стоит только подумать о преступлении. Это
жестоко, но еще чрезвычайно эффективно. С каждым годом у нас
становится всё меньше работы, ведь мысль нарушить закон начинает
вызывать у людей инстинктивное отторжение», — вот как говорил
Оссанем на последних занятиях.
Я иду вровень с наставником по дороге через лесную чащу в
направлении следующего поселения. На определенном отрезке пути
Оссанем даст мне оценку и вернется в штаб-квартиру, а я продолжу
поход по землям, чтобы вернуться позже с опытом и уже начать
получать конкретные задания. Мое путешествие в роли исполнителя
ордена Ашкли начинается.
Я продолжаю ходить по дорогам империи, а символ ордена на моей
груди открывает любые двери. Когда люди видят две переплетенные
линии, они мгновенно перестают смеяться и разговаривать, после чего
почтительно опускают глаза, хотя на самом деле просто не хотят
сталкиваться взглядом с чудовищем. Да, я не перестаю быть
выращенным монстром на службе Ашкли, хотя внешне очень похож на
окружающих. Некоторая бледность кожи меня все же выдает, ведь
влажный тропический климат империи порой чересчур нестерпим под
лучами слишком жаркого солнца.
И, конечно, мои амарантовые зрачки совсем не похожи на карие и
зеленые у граждан империи, что расступаются передо мной, несмотря
запруженность базарной площади. Сейчас я направляюсь в определенное
место, откуда услышал крики, и скоро нахожу лавочника, который
прижал к земле пойманного вора и отбирает у него украденную
лепешку. Торговец слишком занят тем, что ругает вора и обещает его
избить, поэтому не сразу меня замечает, но когда это происходит,
сразу осекается и отпускает пойманного человека.
Самосуд строго запрещен в империи Кинтеки, но при этом люди
часто не хотят привлекать внимание исполнителей, предпочитая решать
всё между собой с привлечением старосты поселения, например, а
судьи не из Ашкли есть только в крупных городах. Но я уверен, что
лавочник не пошел бы к судье по такому пустяку, поэтому
удовлетворил бы себя возвратом украденного и избиением вора, но мое
появление всё резко делает сложнее.