— Не отдадут, — вдруг неожиданно для самой себя сказала ЮнМи, в
душе у которой тоже шевельнулось что-то тяжёлое и недоброе. Она
вспомнила, что одного из её прадедушек японцы уморили в тюрьме, а
нескольких родственников по маминой линии вывезли в сороковом году
на Окинаву, откуда им не суждено было вернуться.
Оба ветерана оглянулись, смерили её недовольными взглядами, один
поморщился, второй спросил:
— Тебе-то, сонньё, почём знать?
— Простите, аджосси, — сказала ЮнМи, поклонившись. — Но вы же
сами хотели, чтобы наши японцам проиграли. Я своими ушами
слышала.
— Слишком много ты слышала. Сначала хотели, потом перехотели.
Когда на этих полюбовались.
— Врага надо побеждать всегда, — поучительно произнёс левый. —
Даже если это всего лишь учения.
— Вот наши и победят, — заключила ЮнМи, испытывая почему-то
абсолютную уверенность в своих словах. Нет, насчёт этих учений
никакие сны ей не снились. Она сейчас просто откуда-то знала, что
именно так и будет.
Марш Королевской Морской пехоты Таиланда был больше похож на
музыкальный номер из кабаре, но никак не на ту музыку, под которую
захотелось бы идти на штурм вражеских укреплений. Впрочем, от
тайцев сейчас никто никаких штурмов и не ожидал. После оставленного
японцами мрачного "оккупационного послевкусия" ровные, подтянутые
ряды таиландских вояк в забавных меховых шапках вызывали у зрителей
благожелательные улыбки. "Я бы лучше им второе место отдала, —
подумала ЮнМи. — Они хоть правильно ходить умеют. Носок, правда, не
тянут, но шаг печатают чётко. Если бы ещё не легкомысленная музыка,
вообще было бы прекрасно". И тоже зааплодировала, когда тайцы
прошли мимо неё.
— Сойдёт, — сказал и левый ветеран. — Я думал, будет хуже.
— Они первые поддержали нас, когда началась война, — сказал
правый. — Особенно в Третьей битве за Сеул помогли.
— Но второе место присудят япошкам, — подытожил левый. Потом
оглянулся на ЮнМи и добавил. — Потому что так выгодно американцам.
Спорить будешь, сонньё? Вот и не спорь.
"Мансе! Мансе! Мансе!" — донёсся с дальнего края плаца звонкий
клич. Это корейская команда, выйдя на исходную позицию, заявила о
своей готовности к решающему рывку.
Все головы на трибунах дружно повернулись влево. На две долгие
секунды над плацем воцарилась звенящая тишина.
А затем грянул марш.