Это событие серьёзно изменило отношение ко мне среди бородачей.
Ан перестал демонстративно морщиться при виде меня, даже стал
здороваться и беседовать, если позволяли обстоятельства. Я и до
этого мог свободно передвигаться по лагерю, в некоторых пределах.
Но теперь я делал это почти без подозрительных взглядов бородачей.
Кроме того, я теперь каждый день проводил по паре часов рядом с
Аном.
Гвена постоянно продумывала планы побега, но пока ни один из них
не выглядел достаточно безумно, чтобы сработать. Потому что делать
то, чего от тебя ожидают в таком деле — верный путь к
поражению.
Единственный способ сбежать и оторваться от погони, это
очевидно, был только верхом. Но долгобороды хорошо охраняли наших
коней. Их держали в здоровенном сарае, рядом с фермой, которую Ан
сделал своим штабом. Кажется, их так охраняли не столько от нас,
сколько потому, что долгобороды знали, как дороги эти животные. А
они были прижимистые хозяева, в этом я убедился после двух недель
наблюдений. Сперат мотался к лошадям каждый день, утром и вечером.
За этой животиной надо ухаживать, кормить—поить, чистить,
прогуливать чтобы не застоялась. Особенно за Коривиэлем. Кроме
него, мы смогли поймать после нападения только вьючных. Сперат,
разумеется, не доверил уход за Коровкой бородачам. Но
техобслуживание лошадей производилось под строгим контролем
часовых, поэтому хорошего способа угнать хотя бы трёх кобылок мы
пока не придумали.
Гвена, разумеется, предлагала просто прирезать охрану. Я был
против. Пока долгобороды показались мне первыми, с кем
действительно можно было вести дела. Я судил это не по отношению к
себе, а по тому, как они отнеслись к беззащитным крестьянам. Нет,
разумеется все дома, что были рядом с Ченти, они разграбили.
Местность тут вокруг была очень холмистая, даже можно сказать,
гористая. Вот пару маленьких долин около Ченти долгобороды вынесли
подчистую, даже разобрав дома на дерево. Угнали скот и увезли
награбленное в телегах по ужасной, хоть и хорошо накатанной колее в
сторону гор — к себе. Но обошлось без жертв — из близлежащих ферм
люди успели или укрыться в Ченти, или бежать куда-то еще.
А вот те фермы, что находились дальше, долгобороды не тронули.
Более того, они всем старательно объясняли, что воюют только с
разбойниками из Ченти. И это принесло свои плоды — вскоре
выяснилось, что и в этом мире деревенские очень не любят городских.
Не настолько, правда, чтобы присоединиться к армии долгобородов, но
достаточно, чтобы поставлять провизию. Которой, впрочем, всё равно
не хватало — на удивление много жрут эти бородачи! Ан однажды
проговорился, что привёл под стены Ченти одиннадцать сотен. Меня
это удивило. Как говорили Магну, да и я сам мог это наблюдать,
долгобороды очень плохо умеют врать. Однако, я несколько раз
примерно пересчитывал бородачей в лагере — и меня выходило сотен
пять, может шесть, не больше. Из которых ещё сотня — точно не воины
: обозные слуги, повара и прочее. Из них половина — вообще люди,
хотя и вооружённые, но без доспехов. Вроде тех же лекарей.
Возможно, Ан имел ввиду, что под его рукой одиннадцать отрядов.
Магн где-то слышал, что слово “сотня” употреблялось в таком
значении. В таком случае, Ан сказал правду. Но вот выставить в поле
он мог не больше полутысячи. А, скорее всего, сотни три.