Я решительно достала из шкафа новую
тетрадку и написала на обложке: «Настоящая история Павлика
Морозова». Весь сюжет повести, разворачивающийся в отдельных
эпизодах, вдруг представился мне с необычайной чёткостью, и я,
испугавшись, что картинка вдруг исчезнет, бросилась записывать этот
синопсис.
Когда через двадцать минут бабушка
зашла ко мне в комнату и положила на стол листочки, я только
кивнула с коротким: «М!» – и продолжила строчить, успевая
ухватывать за хвосты толпящиеся мысли...
К вечеру небо вспухло тучами, пошёл
дождь, разрастающийся в ливень, а я всё не могла остановиться,
писала, писала...
– Ольга, спать ложись, – заглянула ко
мне бабушка.
– Ты, баба, ложись. Я немножко ещё
поработаю, пока мысли не растерялись.
В четыре часа ночи пришла мама и
начала ругаться громким шёпотом. Вообще, трудно ругаться, когда у
вас на руках младенец, который чувствует вашу нервозность и от
этого не может уснуть.
– Дай мне его, мы вместе ляжем, –
попросила я.
– Да ты его придавишь, – усомнилась
мама.
– Вот ещё! Давай. Он уснёт, и я усну.
А то прямо штырит меня.
– Клеёнку тогда принесу сейчас.
Памперсов-то, если вы не помните,
нет, и чтобы не сушить назавтра матрас (если вдруг), мама застелила
кровать большим куском зелёной детской клеёнки, а сверху – ещё
одной простынёй...
И мы, действительно, уснули, ко
всеобщему удивлению. Сперва, конечно, Федька немножко покряхтел,
пытаясь перевернуться. Перелезть через меня он всё равно не мог и
успокоился. А я нюхала его молочную макушку, и буйствующие мысли
потихоньку затихали. И постепенно провалилась в сон.
25 июля 1984, среда
В девять я проснулась от того, что
мама аккуратно вынимала из постели Федьку – у них по расписанию
кормёжка. Хотела повернуться на другой бок да уснуть – но не тут-то
было! За окном светло, хоть и поливает, как из ведра. Да ещё шум
дождя и капли, шлёпающие по перилам балкона, внедрялись в сознание
с настойчивостью свёрл. Потом откуда-то из глубины начал всплывать
диалог, и он такой получался ловкий, что мне стало ужасно жалко:
усну сейчас – и всё сомнётся, забудется. И, конечно же, я
подорвалась и стала его записывать. А потом что-то ещё... Отвлекла
от этого занятия меня, простите, физиология. Я побежала в туалет,
потом умылась, вспомнила, что надо переодеться, налила себе
чаю...