– Абсолютно. В пределах этих границ всё прекрасно, но дальше –
как отрезает. – Мелькала мыслишка-то, что я чуть ли не Бог во
плоти? Мелькала! Вот и обломилось всё, возможно, непреодолимым или
с трудом преодолимым ограничением на дистанцию моих воздействий.
Хотя бы составляющую, отвечающую за восприятие это ограничение
обошло стороной – и то хлеб: оценивающих мои успехи людей я
чувствовал прекрасно, а располагались они на расстоянии в
восемьдесят метров плюс-минус.
– Продолжаем проверку. – Молчание длилось недолго, всего секунд
так пятнадцать, так что я даже расслабиться не успел. – Следующий
на очереди – пирокинез…
И я стал жечь, завершив этот этап проверки созданием сферы
высокотемпературной плазмы, после применения которой «по
назначению» мне пришлось поспешно переходить в раздел криокинеза,
дабы заморозить расплавленную пирамидку и охладить воздух вокруг
себя. Аэрокинез, магнитокинез в простейшем проявлении, – магниты и
электрические разряды, – и гидрокинез позволили себя
продемонстрировать с меньшими последствиями для полигона, но вот
намучался я знатно. В конце второго круга, – а повторять я эти
упражнения должен был до состояния, близкого к отказу, – у меня
начала болеть голова, а в конце четвёртого я официально запросил
пощады, ибо день на этой прекрасной ноте к концу ещё не подошёл.
Да, наступил вечер, но из академии до дома мне ехать минимум
полтора-два часа.
Если подытожить, то я был способен во всём, кроме биокинеза,
который не давался мне от слова совсем. Ну и контролировать свои
воздействия я мог только на расстоянии девяти с половиной метров от
себя. Дальше эти самые воздействия переставали поддерживаться моим
разумом, и существовали на том, что было уже в них заложено. Именно
так я «потерял» первый шар плазмы, который на радостях проплавил в
самой маленькой пирамидке солидную дыру. Своего рода шаровая
молния, но, как оказалось, с большим, нежели обычно, разрушительным
потенциалом. И все эти явления я понимал с тем лишь уточнением, что
объяснить ничерта не мог. Сказывалось отсутствие полноценного
образования, которое я надеялся всё-таки получить в академии. Ведь
и учились, и служили «студенты» бессрочно, так что во времени я был
ничуть не ограничен. Как и в возможностях, со своим-то разумом.
– Прекрасная работа, Артур. – Виктор Васильевич первым подошёл
ко мне, крепко пожав руку. Остальные члены комиссии что-то
увлечённо друг с другом обсуждали, размахивая планшетами и то и
дело бросая на меня взволнованные взгляды. Очевидно, я их
впечатлил. Но очень надеюсь на то, что не до уровня «а давайте
запрём его в лаборатории на благо Российской Империи?!». – Вижу,
что ты немного устал…