А вот теперь взгляд Хельги стал очень-очень недобрым, и
недоброта эта была направлена на присмиревшего парня, который не
был готов к подобному в исполнении своего кумира. Я напрягся,
предприняв осознанную попытку уловить отголоски эмоций девушки, но
ничего толком не смог. Вокруг было слишком много людей, и только
некое инстинктивное, неосознанное понимание процесса позволяло мне
нет-нет, да и поймать что-то такое, точно определив источник.
– Рад знакомству. – Я понимал, что нынешняя улыбка вышла
насквозь фальшивой, но исправлять эту проблему не стал. Зачем?
Ничего помимо затаённого презрения я таким образом не заработаю, а
лизоблюдом я, пожалуй, и «до всего» не был. Знатный ребёнок, для
которого я был сродни грязи из-под ногтей до тех самых пор, пока
Хельга не намекнула на уровень моей «ценности»? Ну и пошёл он к
чёртовой матери! – Но сейчас нам, как и сказала Хельга, надо идти.
Верно?..
Я отвернулся таким образом, чтобы парень не видел моего лица, и
весьма характерным образом вскинул бровь, поймав между тем взгляд
Хельги. Она поняла всё верно, и, видно, смирилась с тем, что
впечатление ото встречи с одним из «достойных» оказалось испорчено
словами и поведением этого самого «достойного». Почему я решил, что
этот парень входил в список? Да всё то же самое: интонации Хельги и
отголоски её эмоций. Да и фамилия Литке нет-нет, да всплывала в
памяти. Не последний в Российской Империи род, промышляющий морской
торговлей и известный своими чиновниками, верно служащими
императорской семье – вот, кем они были. Но исконно-русскими ни их,
ни их фамилию назвать было нельзя.
– Верно. – Хельга кивнула, ещё раз бросив на бедного Георгия
обвиняющий взгляд. Тот в ответ лишь пожал плечами – и отступил,
вернувшись к своей «группе поддержки».
Вот уж о чём можно говорить смело, так это о том, что среди
студентов лет семнадцати и ниже Георгий Литке – авторитет. Поманил
рукой, и все фанаты Хельги тут же от неё отступили, переключив своё
внимание на парня и внимая каждому его слову. И десяти секунд не
прошло, как мы остались в относительном одиночестве и тишине, если,
конечно, таковая вообще может существовать перед входом в
административное здание крупнейшей академии москвы, и по
совместительству – первым и единственным учебным заведением для
псионов, которые, на минуточку, представляют из себя силу
многократно большую, чем какие-нибудь обученные силовики. Вести за
собой таких – не только отличная возможность, но и нешуточная
ответственность.