Мля…
Так и инвалидом недолго стать.
Козлина капитан Манжен, ещё и
проверяет, все ли два часа я на доске отдыха нахожусь, в полной ли
мере осуществляется моё наказание.
Я чуть-чуть сместился на доске.
Именно – чуть-чуть. Много не получалось.
На какой-то момент легче стало, а
потом ещё сильнее заболело. Ну, правильно. Это кровоснабжение
восстановилось и ранее передавленные нервы немного в себя пришли.
Чувствовать начали.
Что только я не делал, чтобы эти два
часа скоротать…
Считал, про себя песни пел…
Всё равно, каждая минута тянулась и
тянулась, словно в ней не шестьдесят, а целая тысяча секунд.
Раньше, когда мы во Францию приплыли,
к нам не так относились. Цветами, вином, шоколадом, сигаретами
заваливали, а сейчас – вареная фасоль и доска отдыха.
Из разряда спасителей и защитников мы
превратились в не пойми кого. Косо на русских солдат начали
поглядывать после того, как в Российской империи революция
произошла.
Как! Они своего императора с трона
сбросили! Что тогда эти русские здесь могут натворить?
Мы же продолжали за них свои головы
складывать…
До какого-то момента, а потом решили
домой вернуться. Тут для французов мы хуже германцев стали. Правда,
не для всех.
Керенский, вообще, со света нас сжить
приказал. Кто жив остался, в Африке сейчас от лихорадки и голода
медленно помирает…
Я снова чуть-чуть на ребре доски
положение поменял. Спина отреагировала болью.
Что? Всё? Уже прошли сто двадцать
минут?
Видно – прошли.
Руки и ноги мои освободили, а затем
спихнули с доски.
Я лежал на песке и постепенно в себя
приходил.
Хорошо-то, как…
Пусть и болит всё тело, конечности
тянет, а всё равно – хорошо.
Я от удовольствия даже глаза
зажмурил.
- Вставай, земляк!
Чьи-то сильные руки подхватили меня и
помогли подняться. Я открыл глаза. Какие-то незнакомые солдаты.
Кто это? Таких в нашем лагере
нет.
Оказалось, что они – с македонского
фронта. Ну, раньше там были. Такие же, как и мы – из
экспедиционного корпуса, только не во Франции воевали.
Перевели их к нам из лагеря у границ
Испанского Марокко.
Кстати, французы к испанцам плохо
относятся. Считают их ниже себя. Ставят испанцев на один уровень с
аннамитами, чернокожими и прочими жителями своих колоний. Почему
так? Не знаю, это мне как-то не интересно.
- За что тебя так, братишка?
Это, уже ко мне вопрос.
- За всё хорошее…