- Да и сам ты молодец! – продолжил Стрельцов, немного
оправившись от неожиданного вступления зажатой вроде бы в тиски
личности Пушкарева. – Горби! Иди сюда, здесь кашей угощают!
Лейтенант торопливо выбрался из броневика.
- Бушуев! Тащи еще два котелка! – скомандовал комкор. – Да про
приварок не забудь! А то насыпешь одной крупы…
Повар со вздохом, видимо рассчитывал угодить всего одному
начальничку, а тот еще едоков подтянул, кивнул и растворился в
темноте и клубах пыли.
Пока связист на пару с сержантом Беловым, водителем броневика
уминали неожиданное угощение, комкор решил пройтись по месту
временной стоянки, чтобы опросить мехводов о состоянии техники и
переговорить со взводными и ротными командирами. Минут через
пятнадцать полковник почти завершил обход и уже шел к своей машине,
как вдруг услышал, что где-то невдалеке танкисты поют под гармошку.
Пушкарев спокойно прошел бы мимо, мало ли как развлекаются бойцы на
коротком привале. Хорошо еще, что-то веселое исполняют – значит
моральный дух высок. Но вот Стрельцов, краем уха уловив слова
песни, резко остановился и подумал, что ослышался. Целую минуту
Сашка стоял и напряженно ловил каждое слово невидимого в темноте
певца. А голос (довольно средненький по вокалу, совсем не Басков)
весело выводил:
Зеленою весной
Под старою сосной
С любимою Ванюша прощается.
Кольчугой он звенит
И нежно говорит:
«Hе плачь, не плачь,
Маруся-красавица!»[3]
Видимо песня была хорошо знакома бойцам, потому что припев
дружно, с удалым посвистом, подхватил десяток молодых глоток:
Маруся молчит и слезы льет,
От грусти болит душа ее.
Кап-кап-кап - из ясных глаз Маруси
Капают слезы на копье.
Кап-кап-кап - из ясных глаз Маруси
Капают горькие,
Капают - кап-кап -
Капают прямо на копье.
Оторопело дослушав песню почти до конца, Сашка рванул на звук. И
сразу запутался в лабиринте между железными коробками густо стоящих
почти впритык друг к другу танков. А потом вдруг зычный голос
ротного перекрыл гармошку:
- Рота!!! По машинам!!!
Когда комкор выскочил на небольшой пятачок между танками, где,
по-видимому, и происходил импровизированный концерт, там уже никого
не было – танкисты, гремя подковками сапог по броне, уже
разбежались по своим местам.
- Кто пел? – крикнул Сашка в приоткрытый люк мехвода ближайшей
«тридцатьчетверки», но его голос потонул в реве запускаемых
дизелей. К своему броневику комкор вышел крайне задумчивый.