Доехали мы, вышли из машины, осмотрелись.
Яхта уже стояла пришвартованная к берегу, пассажиры давали показания, опера записывали сбивчивые рассказы в блокноты – а редкие пейзане дивились на столичных фраеров: одеты с причудами, говорят с вывертом, все у московских не по-людски. Жители прибрежных деревень спускались по косогору к яхте, прислушивались к разговорам. Какие у них здесь развлечения? Они такого события, может, сто лет не видали, а может, и все двести. Дивились пьяненькие мужички на столичных свидетелей. А свидетели не старались говорить тихо.
– Не могу молчать! – кричала правозащитница Альбина Кац, я узнал ее голос еще за километр. Характерный такой голосок.
Гена тоже узнал голос, втянул голову в плечи, это у него такой привычный жест – когда Гена понимает, что ему надают по шапке на работе за халатность, нераскрытое дело, шум в прессе, он всегда втягивает голову в плечи, старается спрятаться.
– Поднимемся на борт? – предложил Гена без особого энтузиазма, и мы поднялись по сходням на палубу.
– Ну и где тут?..
Местный следачок, усталый и напуганный, с уважением посмотрел на прыщавого Чухонцева: вот приехал столичный кадр, сейчас все раскроет. Знал бы он, как Гена боится любого дела.
– Слава богу, вы приехали. Не знаю, как и подступиться.
Нас проводили к телу.
– Это по твоей части, – сказал мне Гена, – не иначе как месть журналисту. Политическое убийство, чувствую, пахнет политикой. Надо публикации готовить – пусть правительство займется. Как считаешь, президент возьмет дело под свой контроль?
Гена смотрел на меня с надеждой, словно я мог повлиять на президента. Ну что я мог ответить? Что это не избавит его от хлопот? Что в тот момент, когда президент возьмет дело под свой контроль, всем тем, кто успел с ним поработать в следствии, достанется на орехи? Ничего я ему не сказал: он и так все знал.
Гена затравленно озирался, а местный опер следил за его взглядом, думал, цепкий глаз Чухонцева выхватывает подробности и детали.
– А вот обратите внимание: бочку мальвазии им на борт погрузили.
– Вижу.
– А вот подмостки, тут эстрада…
– Сам вижу.
– Праздник был, понимаете?
– Сам знаю.
На борту яхты «Фортуна-2» (где первая «Фортуна», никто не знал – видимо, потонула) воротилы издательского бизнеса отмечали презентацию нового журнала «Русский траппер». Почему вдруг – траппер? Зачем в России траппер? Этого никто не спросил – видимо, предполагалось, что отечественный траппер (то есть первопроходец, охотник, следопыт) – это тот, кто осваивает новые территории бизнеса, прокладывает дорогу по целине прогресса. Русский траппер – как написано было в анонсе журнала – это тот, кто ставит капканы на российскую косность и казнокрадство, местничество и взяточничество. Русский траппер – это флагман национального возрождения. Сам президент дал интервью в первый номер, поддержал идею трапперства. Дескать, расставим капканы на финансовый кризис! Словом, ударное издание.