Оказалось, не тот случай. Завернувшись поплотнее в тонкую простынь, найденную ею в бельевом шкафу, Алексис с нечеловеческой грацией подобралась к сервированному банкету на двоих. Не проронив ни единого слова и даже не удостоив меня взглядом, она с животным голодом смотрела на мягкий и пружинящий кусок мяса с розмарином и перцем. По одному выражению лица можно было понять, что если я разлучу ее сейчас с едой, то первым убьют меня, а потом и так зажаренный стейк.
Усмехнувшись, я откинулся в кресло и начал наблюдать за тем, как медленно в глазах неожиданной соседки по постели разгорается дьявольское пламя. Наверное, вот про таких говорят, что они ведьмы. За все годы, проведенные со своей женой, я не видел такой страсти в очах любимой. Ни дорогие подарки, ни шикарные виды, ни совместные путешествия не вызывали в ней такого восторга, как поджаренный кусок мяса у Алексис. Мне даже немножко обидно стало за свою любовь и заботу о жене. Я бы хотел, чтобы из сложных командировок и затяжных поездок меня встречали именно так, а не пустой квартирой и запиской, что куда-то ушла.
Но сейчас это уже было неуместно. Моя благоверная похоронила меня и, наверное, хотя это не точно, выплакала все глаза, причитая подле гроба. Как бы я хотел посмотреть на это. Возможно, даже узнать, что моя смерть что-нибудь решила в тяжелейших переговорах за всю историю. Хотя… Теперь я могу допустить мысль о том, что президент не просто пропала, а оказалась в таком же положении, что и мы, попав в этот странный мир. Но, если бы наша государыня оказалась туточки, церковное уложение давно было бы пересмотрено на светское общество и ни одна вакцина ее бы не остановила.
Прошлое, которое еще несколько недель назад казалось реальным и настоящим, теперь представало передо мной какими-то хитросплетениями непонятных многоходовок, и я даже не понимал, что и как. Просто в одно мгновение все рухнуло, развалилось и перестало существовать так, как было прежде, став тем, что я не мог идентифицировать. Правильное и неправильное перевернулись с ног на голову и стали ложью во спасение и благом на погибель. Все это вело меня по мощеной дорожке навстречу неприятностям, от которых не сбежать.
С нечеловеческим рычанием Алексис вгрызалась в кусок мяса, и это добавляло какого-то необъяснимого сюра во все происходящее. Глаз нервно дернулся, и я постарался перестать рассуждать о том, что пока мне неподвластно. Нужно для начала вызвать в девушке ответную симпатию, чтобы она не боялась меня и стала хоть на толику доверчивее. Равнодушие может погубить не только меня, но и ее. А смерть, как я понял, ни у кого из нас не стоит на первом месте по возможному будущему, маячившему на горизонте.