Вот как ей объяснить? Старшие то всё понимают, а малая?
Сажусь перед ней на корточки, смотрю в её наивные детские глаза
и говорю:
– Машунь, твой папа совершил очень-очень плохой поступок. Он
сделал мне больно, понимаешь?
– Потому что он целовался с тетей Лизой?
Она видела! Просто слов нет, какой урод. При дочери целовал
чужую тетку, совсем сбрендил! Я даже знаю, как это было: посадил
Машку перед телевизором с мультами, а сам шпарил свою молодуху в
нашей спальне.
– Да, и не только целовался.
– Тетя Лиза родит мне братика или сестричку? Я не хочу, – мотает
головой дочка. – Роди ты!
– Нет, зайка, кроме вас, у меня больше не будет деток. А у папы
и тети Лизы будут.
– Я не хочу! – капризничает младшая. – Она мне не нравится.
Даже ребенок чувствует, что Лизка – гадкая стерва. Дети такие
вещи интуитивно распознают.
– Мне тоже не нравится папина новая… – запинаюсь. Любовница?
Жена?
– Новая любовь, – нахожу определение и передергиваюсь. А я
значит, старая, ненужная, никчемная…
Мне приходится говорить с детьми мягко и подбирать слова. А
голове крутится совершенно иное: у Егора не держится в штанах,
поэтому затащил в постель эту девчонку. Любит ли он её? Сомневаюсь.
Здесь замешана похоть. Старый развратник! Она же ему в дочери
годится.
– Значит, папа больше тебя не любит, – резюмирует Машенька.
Любил бы – не стал изменять и притаскивать любовницу прямо в
нашу супружескую койку. Когда вернусь, обязательно поменяю кровать.
Я на этой спать не буду.
Меня одолевает приступ тошноты, когда до меня доходит, что я
спала на той же простыни, где он трахал свою любовницу. Прямо
проблеваться захотелось. Тварь!
– Да, больше не любит, – подтверждаю.
– Поэтому ты нас бросаешь?
– Я вас не бросаю! Нет! – вскликнув, крепко обнимаю младшую. –
Мне нужно побыть в одиночестве, чтобы пережить… пережить эту
травму. Понимаешь?
– Возвращайся скорее, мы будем скучать.
– Конечно, я скоро вернусь. Ведите себя хорошо. Нет, ведите себя
плохо! Доведите папашу до белого каления. Этим вы окажете мне
большую услугу.
– Мам, как ты можешь так говорить? – упрекает Оля.
– А вот и могу. Он заслужил!
Обнимаю поочередно обиженных и обеспокоенных своей судьбой
детей. Предателя поджидает огромный сюрприз, когда он вернется от
своей зазнобы.
Уходя, сталкиваюсь с Егором в дверях. Муженёк молчаливо и с
укором смотрит на меня, потом на мой чемодан.