— Я думаю, что если мы пойдем внутрь, надо сделать общую
обвязку, как это делают спелеологи, — сказал я. — В начале обвязки
пойдете вы, Григорий Емельянович, в середке — вы, Серафима
Терентьевна. Я — замыкающим.
— Дельное предложение, — одобрил военрук. — Тем более, что
спелеологическая веревка у меня есть. Сто метров, думаю, хватит за
глаза.
— И все-таки я боюсь, — пробормотала Симочка.
— Бояться не надо, — ответил Григорий Емельянович. — Тем более —
показывать свой страх детям. Глубже, чем на сто метров, мы все
равно не спустимся.
— Почему ее никто не закопает, это шахту?!
— Ее больше ста лет копали, — ответил Петров. — Породу
растаскивали по окрестностям, а не сваливали в терриконы, как это
делают сейчас.
— А почему — не взорвут? — спросил я.
— Рисковано, можно нарушить стабильность коренных пород и
вызвать землетрясение,— ответил военрук. — Весь правый берег может
рухнуть, в нем полно пустот.
— Понятно... Фонари есть?
— Есть, — кивнул военрук. — Иначе я бы не повел нас по этому
маршруту... Пойдемте уже, товарищи. Солнце высоко.
Идти пришлось еще около километра. Теперь повсюду встречали кучи
щебня, сверкающего на солнце чешуйками слюды. Пацаны поначалу
бросались к ним, словно это были груды самородков, но вскоре им это
надоело. Я понял, что этот щебень и есть отвалы выбранной в горе
породы. Попадались нам черные дыры, выкопанные прямо в склоне
холма, а вскоре открылась и сама главная штольня, черный глаз входа
в которую темнел посреди скалистого гребня, пересекающего холмистую
местность, словно хребет дракона.
Григорий Емельянович опять велел школярам построиться, а после в
буквальном смысле брал каждого пацаненка и девчонку за руку и
разводил по группам. Надо отдать ему должное, он хорошо знал, кто и
что собой представляет. Поэтому в первую, ведущую группу включил
самых отчаянных. В нее вошла и четверка неформальных лидеров моего,
восьмого «Г» класса, и как ни странно — две девчонки. Остальные
вошли во вторую группу, которая должна была следовать в
середине.
Пацаны, которые не попали в авангард, оказались в арьергарде и
были, соответственно, отданы под мое начало. Выстроив таким образом
отряд, военрук с моей и Симочкиной помощью, провел обвязку. В итоге
вся команда оказалась «скована одной цепью». Эта процедура вызвала
волну шуточек, разной степени остроумности. Убедившись, что, как
выразился остряк Доронин, повязаны все, Петров передал нам с
Серафимой Терентьевной по цепочке большие электрические фонари и
объявил: