Как бы там ни было, Лиза вела себя осторожно. Едва открыв дверь,
она приложила пальчик к губам и знаками показала, что снимать
куртку и обувь не нужно. Я на цыпочках прокрался в комнату, в
которую хозяйка квартиры меня пригласила. Судя по широкой
двуспальной кровати — это была ее спальная. Войдя следом, заперев
дверь на ключ и не включая света, Лиза кинулась сама раздевать
меня, я ее — тоже. Сбросив одежду, мы повалились на постель...
Через час я уже стоял на улице. Поймав такси, я вернулся в
общагу.
На следующий день уроки прошли без сучка без задоринки. Все-таки
я уже втянулся в свою работу. Методичку знал назубок. Да и повторив
десятки раз одно и тоже, делаешь это уже автоматически. Не слишком
радовали меня мои оболтусы. Нет, на моих уроках они все делали как
надо. Даже те, кто поначалу лоботрясничали, подтянулись. Так что
тройки, четверки и даже пятерки я ставил им в дневники и в журнал с
полным основанием, а вот по другим предметам — совсем не
радовали.
Я даже решил устроить разбор полетов. Все-таки я классный
руководитель, мне за это доплачивают. Завтра у меня с моим восьмым
«Г» как раз последний урок, вот и придется оставить их после и
поговорить. А сегодня мне предстоял деловой разговор в городском
спортивном обществе. Правда, я думал, что после вчерашнего товарищ
Дольский об этом мог и забыть. Нет, не забыл. Когда я вышел из
школы, за воротами стоял уже знакомый мне ГАЗик с эмблемой
«Литейщика» на дверце.
Мы снова приехали на тот же самый стадион, где я вчера толкал
речь и вручал пацанам призы. На этот раз мы прошли в
административный корпус. Владилен Панкратович Дольский, как и
положено важному городскому чиновнику, имел кабинет с приемной, где
молотила хрупкими пальчиками по клавишам здоровенной электрической
пишущей машинки марки «Уфа» симпатичная секретарша. Увидев меня,
она с милой улыбкой поздоровалась, нажала на кнопку селектора и
прощебетала:
— Владилен Панкратович, к вам товарищ Данилов. — В ответ в
динамике что-то хрюкнуло, и она перевела: — Проходите,
пожалуйста!
Я рванул дверь, ведущую в кабинет, уже догадываясь, что она
двойная. Не понимаю, зачем это было нужно, но двери таких вот
кабинетов нередко имеют узенький тамбур — первую дверь тянешь на
себя, вторую толкаешь от себя. В общем, преодолел я этот странный
барьер и очутился в просторном помещении, вдоль стен заставленном
шкафами, за стеклянными дверцами которых сияли самоварным золотом и
серебром спортивные кубки. Почти половину кабинета занимал длинный
приставной стол с двумя рядами стульев.