Когда рассвело я взял ведра, сходил к реке, набрал воды, дал ей
отстояться, а потом наполнил оба котелка и нагрел. Теперь отряду
будет теплая водичка, умыться и зубы почистить. Первой проснулась
старшая пионервожатая. Увидев горячую воду в котелке, она
обрадовалась, как ребенок. Ее щебет разбудил девчонок, которым
предстояло готовить завтрак. Они тоже обрадовались горячей воде. И
тоже принялись щебетать, по-детски кокетливо постреливая в мою
сторону глазками.
Благословенной тишины ночи, которая нарушалась лишь плеском
прибрежной речной волны, да уханьем филина где-то на
противоположном берегу, как ни бывало. Из нашей с ним палатки,
зевая вылез военрук и тут же заорал:
— Рота подъем!
Не сразу, но в палатках началось движение. Ругань, чих, звуки
отвешиваемых подзатыльников. Школярам вставать не хотелось, но
естественные надобности поневоле выгоняли их наружу. Петров лично
заглянул в каждую палатку и вытащил тех, кто еще готов был
потерпеть, лишь бы ухватить лишнюю минутку сна. Я хорошо понимал
этих хитрецов, ибо и сам придавил бы минуток сто двадцать. Увы, я
был учителем физкультуры и поэтому, когда основная часть отряда
оросила окрестные заросли, скомандовал:
— На зарядку, стано-овись!
Нет, что ни говори, хороша штука привычка подчиняться. И мои
оболтусы и Симочкины активистки построились. Причем — именно для
зарядки. Ну а дальше, как положено. На месте шагом марш. Ноги на
ширине плеч, руки над головой, наклоны корпусом вправо и влево.
Наклоны вперед. Кончиками пальцев рук касаемся пальцев ног.
Приседаем. Подействовало. Повеселели. А от костра уже тянуло
вкусным дымком. Суп из пакетиков. Со звездочками. Как я его любил в
детстве, куда больше, чем материнские борщи. Дурак.
После завтрака принялись сворачивать лагерь. Поход продолжался.
Упаковав пожитки в полегчавшие рюкзаки, мы покинули лощину и
двинулись в сторону маячивших вдали возвышенностей. Признаться,
понятия не имел, что в этих краях имеются горы. Хотя горы,
наверное, сильно сказано. Холмы, увенчанные скальными останцами, но
все равно — интересно. Почва стала каменистой, под ноги то и дело
подворачивались языки щебня — последние следы древних оползней.
Я в геологии не шарю, но даже мне стало понятно, что здесь
когда-то высились отроги горного хребта, ныне стертого
выветриванием, как зубы старого мерина. Хотя, судя по ржавеющим
среди камней железкам, к разрушению оного приложили усилия и люди.
Ведь то, что ветер, дожди и время совершают в течение миллионов
лет, люди проделывают за пару столетий. Мои догадки вскоре получили
подтверждение. Когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы
подсушить потные затылки, наш проводник, Григорий Емельянович,
объявил привал.