Жеребкин стыдливо отодвинулся назад,
чтобы мне его было хуже видно, а я продолжил, собирая на себе
изучающие взгляды опытных партийных бонз. Особенно внимательно
смотрел Поликарпов, но он и так это по долгу службы обязан.
– Скажу честно, мне было интересно
читать эту брошюру, пусть ее содержание и откровенно антисоветское,
– говорил я. – И я для себя даже почерпнул кое-что интересное в
плане стилистики и подачи… Так что наш неизвестный идеологический
противник силен, и недооценивать его точно не стоит.
– Да Котенок это! – раздраженно
сказал второй секретарь Козлов. – Никто не говорит, что он дурак!
Но один он это вряд ли сумел провернуть!
– Может, он и имеет отношение к
«Правдорубу», – сказал я. – Но к листовкам – вряд ли. Я его видел
перед задержанием, и он искренне негодовал, что на него хотят
повесить безграмотные цидульки.
– Мало ли, что он там говорить будет!
– вновь возмутился Жеребкин.
Его пышущее праведным гневом лицо
было столь же красным, что и кулаки, которые явно чесались набить
морду всем этим отщепенцам, вздумавшим порочить советский строй.
Признаться, я думал, что во главе комсомольских райкомов должны
стоять прагматичные личности вроде того же Краюхина, только моложе.
Но у нас в Андроповске, судя по всему, думают иначе.
– Я его и не защищаю, – мой голос
по-прежнему звучал уверенно и спокойно. – Но Котенок – журналист,
был журналистом раньше… Если бы он и писал листовки, то точно не
так топорно. Взять те же тезисы про обман с атомной станцией. Я
подошел к людям, и из всей толпы они зацепили только одного
человека, и это при том, что совсем недавно на нее чуть ли ни
каждый был готов ругаться. Непрофессионально. А теперь вспомните,
как Котенка слушают, когда он начинает вещать. Чушь порой городит,
но не оторваться. Так что я скорее поверю, что он печатает журнал,
а не расклеивает боевые листки. А во-вторых, на моей памяти он
особо и не скрывал своих убеждений…
Я выразительно посмотрел на чекиста,
параллельно обдумывая, что у него-то наверняка больше
информации.
– То есть ты хочешь сказать, –
пробурчал Краюхин, – что журнал и листовку делают разные люди?
– В этом я даже уверен, – кивнул
я.
– А ты что скажешь, Ефим Хрисанфович?
– первый секретарь повернулся к полковнику Смолину. – Долго твоим
архаровцам ловить этих… цеховиков от журналистики?