– Где я? – выдавливаю из себя, когда молчать и дальше становится неприлично.
– У меня.
Мой желудок ухает куда–то вниз.
– Почему? – облизываю кончиком языка сухие губы и тяжело дышу. Не пойму в чем дело, но видимо за ночь у меня развилась острая форма астмы.
– Потому что вчера тебе требовалась помощь, – следует лаконичный ответ.
Интересно, насколько жалко я буду выглядеть, если все же спрошу, что произошло вчера? Пока размышляю над этим, Алекс делает движение в мою сторону – я инстинктивно дергаюсь.
– Dio, да не волнуйся ты,– с этими словами он забирает из моих пальцев пустой стакан и встает.
– Мне надо домой, – произношу тихо, избегая его взгляда.
– Как ты себя чувствуешь? – в ожидании ответа он ощупывает меня взглядом, отчего мне становится не по себе.
Хочу сказать, что чувствую себя прекрасно, но почему–то изо рта вырывается максимально честное:
– Не очень.
– Тебе не стоит столько пить.
– Я… – перевожу дыхание, потому что волной накатывает слабость, но нахожу в себе смелость бросить: – Это тебя не касается. Ты мне не отец и даже не брат, чтобы…
– К счастью, – сочащимся иронией голосом рубит Алекс.
Я почему–то из–за этого страшно смущаюсь и, вопреки логике, лишь сильнее ощущаю себя непослушным ребенком. Дурацкая ситуация.
– На самом деле, ты могла нарваться на серьезные неприятности, если бы я не заметил тебя в баре, – на этот раз в его интонациях нет и следа веселья.
– Я бы справилась. Моя подруга… Ой, – я в ужасе думаю о том, что исчезла, скорее всего ничего не сообщив Ане. Она должно быть с ума сходит от беспокойства!
– Подруга? Скорее, огнедышащий дракон! Мне пришлось вспомнить все твое генеалогическое древо до четвертого колена, чтобы она поверила, что я не похититель и не извращенец, – с усмешкой говорит Алекс, а потом уже серьезнее добавляет: – Она хорошая подруга.
Мне отчаянно хочется спросить его про прошлый вечер, но я прикусываю свой язык, потому что предвижу, что ответ мне не понравится. Не хватало еще, чтобы Алекс считал, что я напилась до потери памяти, даже если это так и есть на самом деле.
Несмотря на то, что мне ужасно паршиво, и больше всего на свете я хочу задернуть шторы, лечь на кровать и спать, понимаю, что мне ни в коем случае нельзя здесь оставаться.
– Я хочу домой, – мой голос звучит почти жалобно, и это меня злит.