- Ну, я готов, - облачившись,
сообщил Алексей напарникам.
- Замечательно, - вздохнул
Михаил.
Массивный Игорь ничего не сказал, он
лишь мотнул головой в сторону двуколки. Пристяжные помогли
кореннику нацепить стальную кирасу поверх кожаного жилета, надетого
на голое тело, к которой при помощи гужей пристегнули две
металлические трубы оглобель.
- Вывози, - скомандовал Михаил.
Игорь неспешно вышел из гаража, везя
за собой слегка поскрипывающую двуколку.
- Смазать бы надо, - заметил он.
- Ах, - махнул рукой Михаил. - Пока
сойдет и так. Все равно Азим свою колонку с дебильными песнями
врубит. А вернемся - там и пройдусь смазкой по оси. Леш, помоги
нагрудный ремень застегнуть.
Когда приготовления были закончены,
Михаил запер гараж, а затем пристегнул себя к двуколке с помощью
постромков, как это чуть ранее сделал расположившийся слева от
Игоря Алексей.
- Ну, пошли к Азиму, - тихо велел
правый пристяжной, и тройка покинула гаражный комплекс.
По случаю предстоящей «стрелки»,
Азим нацепил на себя военную униформу западного образца - пятнистые
штаны, футболку и куртку оливкового цвета, а также зеленую кепку
без кокарды. Бросив в двуколку спортивную сумку с инвентарем и
музыкальную колонку, он помог кореннику и пристяжным надеть столь
нелюбимые ими удила. Наверное, без них можно было и обойтись,
однако «смуглые» предпочитали, чтобы во время поездки «кони»
молчали. По этой причине удила выполняли в первую очередь функцию
кляпа, а уже потом использовались для управления тройкой.
- К «Труду», - скомандовал Азим,
ловко вскочив в двуколку и взяв в правую руку вожжи.
Давно заброшенный стадион «Труд»
располагался в историческом центре города и использовался
«смуглыми» в качестве арены для решения спорных вопросов. До него
было около получаса езды. Азим решил не выматывать «коней»,
поэтому, ослабил вожжи, позволив мужчинам неспешно идти по дороге,
а сам откинулся на сидении и включил колонку.
Я бродяга. Я бродяга.
Под счастливой рос звездой.
Нет ни родины, ни флага.
И во рту зуб золотой.
Много знал я разных женщин,
Но не поддался ни одной.
Мне судьбою мир обещан -
Вот фартовый я какой!
Алексей не понимал, почему столь
бедные на смысловую нагрузку режущие слух песни нравились Азиму,
хотя и предполагал, что его любовь к ним является банальным
отражением скудности внутреннего мира их возничего. Хотя, если
подумать, это касалось и других представителей новой аристократии,
при которой социальные взаимодействия вернулись к уровню родовых
общин, где был важен не уровень культуры человека, а уровень его
силы и подлости. Отсюда и бралось пренебрежительное отношение
«смуглых» к чужой жизни и наследию ушедшей цивилизации и
обожествление материальных благ и эфемерных статусов,
демонстрируемых с помощью так называемых «понтов».