- Поскольку именно здесь была
написана великая доктрина, - пояснила она.
- Ну… да великая доктрина
Американского изоляционизма, - припомнил я.
Как я уже знал из предыдущих своих
посещений Белого Дома, к этому помещению примыкал овальный кабинет
президента, за которым следовали его спальня и ванная.
- А где Гопкинс?, - спросил я у
Марго.
Она сделала скорбный вид и
сообщила:
- Гарри сейчас проходит лечение…
Но как стопроцентная американка, не
способная долго грустить, Марго через секунду улыбнулась мне
белозубой улыбкой и буднично сказала:
- А вот его пристанище…, - и
распахнула дверь.
Помещение, занимаемое Гопкинсом,
состояло из одной большой спальни, где стояла широкая двух спальная
кровать, маленькой спальни, служившей кабинетом для секретаря
Гопкинса, - как поведала мне Марго, - и ванной комнаты.
- Это помещение, - пояснила мне она,
- представляло собой первоначально одну комнату.
Оно было с тремя высокими окнами,
выходившими на лужайку, с видом на памятник Вашингтону, памятник
Джефферсону и на Виргинские холмы.
- Это был кабинет Авраама Линкольна,
- сообщила мне моя гид.
Я при этом заметил, что над камином
была прибита мемориальная доска с указанием, что в этой в этой
самой комнате была подписана прокламация об освобождении рабов.
Пауза затянулась, и я спросил:
- Маргарита, а где я буду жить?
Она махнула в сторону коридора и
подвела меня к двери, сказав:
- Вот… как раз напротив Гопкинса, на
северной стороне, есть две меньшие спальни, каждая с ванной
комнатой… в одной живёт Сэм Розенмен … когда бывает в Белом доме…,
- уточнила она зачем то…
При этом она завела меня в другую
просторную комнату, на стене которой висел цветной плакат.
Он был подписан «Маккэй» и, как я
пола гаю, был вырезан из журнала «Эсквайр».
На нём был изображен загородный дом.
В сенях на заднем фоне стояла мать. Маленькая девочка на садовой
дорожке показывала матери на мальчишку-шалуна, с хитрым выражением
лица, выводившего мелом какое-то слово на тротуаре.
Подпись под этим плакатом гласила:
«Смотри, мама, Уилфред пишет неприличное слово!»
Слово, которое писал мальчик, было
«Рузвельт».
- Ну вот, - сказал, улыбнувшись Марго
и обвела руками моё временное пристанище.
- Располагайтесь и поднимайтесь ко
мне…, будем завтракать, - подмигнула она и быстро упорхнула.
Я быстро освоился в своём жилище и
отправился на второй, то есть третий этаж...