Конференц-министры переглянулись.
– Нет, я вовсе не говорю, что шведы ее величество на престол посадили, но нельзя же отрицать, чтоб они этого не желали, и так как Франция для того же с ними согласилась, то необходимость ее посредничества в настоящем мирном деле осязательна.
– Вы, господин Нолькен, чувствую, не знаете, что писало французское правительство маркизу Шетарди? – Черкасский явно устал уговаривать шведского посланника отказаться от французского посредничества и получить полномочия от своего правительства вести переговоры самостоятельно и прибегнул уж к последнему средству. – В рескрипте* французского правительства прямо сказано, что Швеция начала войну для возвращения уступленных ею по Ништадтскому миру провинций. И кроме того, там действительно говорится, что Франция берет на себя наиторжественнейшие обязательства не оставлять Швецию без своей помощи в этот тяжелый момент ее истории. Так может ли Франция быть беспристрастной, а ведь посредник должен быть таковым. Не так ли?
«Ишь, наконец-то засмущался, – подумал Александр Иванович Румянцев. – И так вот всегда, припрешь фактами, тогда засмущается, а то ведь будет врать без конца и краю, ох и бесстыжие… Ведь ясное дело, но вот уперся, и может толочь воду в ступе хоть год… Странно, что Шетарди не поставил его в известность об этом рескрипте, действительно посадил его в лужу, а сам чистенький… Вот и доверяйся после этого союзничкам…»
– А какие возможны другие способы для вознаграждения Швеции за понесенные ею убытки в этой войне? Что мне передать своему правительству? Ведь должна же быть какая-то уступка для показания дружеских чувств ее величества к Швеции…
Нолькен явно был растерян, не ожидая такого приема.
– Почему же Россия должна платить военные убытки, если она не нападала ни на кого, а лишь защищалась от нападения? Вы не забыли хода войны, господин Нолькен? Мы имеем право требовать возмещения наших убытков, а не наоборот… Об уступках нечего и думать. Ее величество ни пяди земли отдать не изволит и по милости Всевышнего нужды не имеет этого делать. Она еще раз подтвердила, что будет держаться во всем Ништадтского мира. А для безопасности своих границ Швеция может уступить остальную часть Финляндии.
Нолькен совсем не ожидал такого оборота дел, поморщился при этих словах князя Черкасского: правильно говорили, что этого князя следовало бы давно убрать со всех его постов, совершенно невозможно с ним ни о чем договориться.