— Уф-ф-ф, — закончил он выводить цитату «Если ты достоин, то ты
достоин, и этого достаточно».
Вновь поёрзав в кресле и ощутив его прочность и основательность,
Хань грустно улыбнулся. Увы, мир катился в пропасть. Современная
мебель, как и многое другое, никуда не годилась. Вот умели же
делать раньше, не то что сейчас! Оружие, техники ци, мебель, одежду
— да всё что угодно! К счастью, подобная напасть пока не коснулась
кристаллов с приключениями, но он с ужасом представлял времена,
когда и эта отдушина его жизни уступит безжалостному течению
времени, когда вместо могучих героев кристаллы начнут показывать
бесталанных позёров, чьи приключения станут пресными, как варёная
рыба Муньг Ху без тройного лунь-ыньского соуса.
Как бы ни хотелось ещё чуть-чуть отдохнуть, но возникшая мысль
требовала увековечивания — он просто не имел права лишать потомков
результатов своих раздумий.
Вновь окунув кисть в чернильницу и расстелив новый свиток, Хань
Нао стремительными росчерками вывел безупречную цепочку иероглифов:
«Течение реки времени ведёт в пропасть». Полюбовавшись на результат
своих трудов и удостоверившись в безупречности обоих цитат, Хань
тяжело запыхтел.
Ощущая легкую усталость и голод, он хлопнул в ладоши, и в этот
раз старший слуга появился без ударов в гонг.
— Повесьте на стену и смотрите, чтобы ровно! Хотя нет, я сам все
проконтролирую! Да, повесьте вон туда, над вазами эпохи Дань, как
раз отлично будет видно с дивана! Да нет, остолоп, не этот свиток,
другой, а этот между копьём и цзянем, — распорядился Хань,
проваливаясь в этот самый диван. — Да нет! Не этим копьём, рядом!
Всё вам, тупицам, приходится объяснять! И столик сюда перенесите,
немедленно, я проголодался!
Приятно будет перекусить нежной певчей уточкой, замаринованной в
сливах и листьях столетнего дуба, в меру поперченной и
подрумяненной, а вокруг, в качестве гарнира, чтобы лежали
новорожденные цыплята в соке островных лимонов. От одних мыслей об
этом рот Ханя наполнился слюной, и он даже упустил момент, когда
его бесценные свитки со свежими, едва высохшими изречениями чуть не
повесили на разной высоте. Возмутиться этим и тем, что еще не
принесли еду, он не успел, в дверях появился слуга.
— Нижайше прошу прощения, молодой господин, — склонился он до
самого ковра, — но господин Гуанг требует, чтобы вы приняли участие
в семейном обеде!