Широкая грудь, весь такой подкачанный, даже слегка загорелый, не иначе как на Мальдивы летал, туда все зимой летят. Плоский живот, кубики пресса, дорожка темных волос, совсем немаленьких размеров полувозбужденный член с открытой головкой, крупные яйца. Непроизвольно сглотнула слюну.
— Нравится?
— Нет. И можно я уже побуду одна?
Прикрываю грудь ладонями, отворачиваюсь. У меня не было никогда такого секса, но это не означает, что я должна сейчас падать перед этим мужчиной на колени и благодарить за подаренные оргазмы.
— Роман Александрович, я, конечно, понимаю, вы очень мне помогли, но вроде бы я уже вас отблагодарила.
Вот же дура дурацкая.
Сама не понимаю, что несу. Отблагодарила? Звучит так, словно я проститутка. Но нечего на меня так нагло смотреть да еще задавать вопросы, нравится ли мне его член. Сказала, а у самой внутри все клокочет, мельком глянула на Романа, а тот стоит и убивает меня взглядом, сжав дверной косяк так, что, кажется, сейчас выломает его.
— Вот же зараза какая противная.
— Кто?
Шарю руками по вешалке, сдергиваю маленькое полотенчико, прикрываюсь наконец:
— Ты, Орешкина, кто же еще? Какую ахинею ты несешь? Это ты что, сейчас так меня благодарила за то, что я тебя свозил в больничку и сделал укол? Это все, что сейчас было, именно поэтому?
Он указывает рукой в сторону кровати, на которой мы совсем недавно занимались сексом, а у меня внутри все холодеет. Ну, не привыкла я к таким отношениям, мне совершенно неуютно и неудобно, я никогда раньше не спала с первым, да даже со вторым встречным.
У меня три года всего один парень был, я думала, мой парень. Да, это совсем другая история, не сейчас о ней вспоминать.
Я совсем не умею крутить романы и вот так спокойно отдаваться. Мне, в конце концов, просто неловко и нужно время подумать. Или у него все так в порядке вещей? Подобрал на дороге девушку, привез к себе и трахнул.
О, господи. Я ведь реально его совсем не знаю, хорошо, что хоть еще предохранялись.
— Ты лишилась дара речи? Орешкина, прием!
— Не надо со мной так.
— Как так?
— Как с глупой девочкой.
Вот ненавижу, когда со мной так разговаривают. Отец постоянно думает, что мне нужно повторить несколько раз, чтоб дошло, но я и так все понимаю. И у меня есть своя зона комфорта, которую не надо нарушать и говорить мне, что делать.