— Ну, здравствуй, Бьёрн, сын
Вильяма, последний маг из рода Магнуссонов, — тяжело вздохнул
одноглазый капитан, присаживаясь на привинченный к полу
табурет.
— Дядя Андеш, — расстроенно
посмотрел на него ребёнок, поджав губки. — Папа и мама мертвы. Я
чувствую это.
— Да, малыш, — горько ответил
одноглазый мужчина. — Как и моя сестра...
— Что теперь будет с нами? — прервал
траурное молчание маленький Бьёрн.
— Согласно приказу лорда, я спрячу
тебя в маггловском приюте в Англии, — хрипло прокаркал Андеш. —
Когда ты войдёшь в силу, то сможешь отомстить им всем. Запомни! В
смерти наших близких виноваты Модброки, Фриски и Эрлинги.
— А что будешь делать ты? —
посмотрел на вассала мальчик.
— А я исполню свой долг до конца,
малыш. Когда придёт время поступать в школу, ты сможешь взять
золото в Гринготтсе. На тебя под фамилией Вильямс, в честь имени
твоего отца, я открою хранилище. Гоблины по крови поймут, что ты
это ты. А потом уведу погоню, а она обязательно будет, подальше от
тебя. Враги ничего от меня не узна́ют, и ты сможешь отомстить,
когда вырастешь. Только не спеши. Никто не должен уйти без кары, во
имя всех тех, кто отдали жизнь за твой род.
***
Через четыре дня парусник прибыл в
Англию. Замаскировав его под чарами ненаходимости, Андеш взял
мальчика на руки и трансгрессировал в Ричмонд. В этом пригороде
большого Лондона находился обычный детский дом, основанный
преподобным Эндрю Ридом и названный в его честь, как Ридхэм.
Оплатив в администрации приюта пребывание мальчика, Андеш
отправился в Министерство магии, где внёс круглую сумму в галеонах
за обучение своего подопечного в Хогвартсе на все семь лет. Затем
вернулся в приют, где в последний раз крепко обнял малыша и наказал
домовику во всём ему помогать.
Оставив сына погибшего лорда в
детском доме, под именем — Бьёрн Вильямс, одноглазый капитан дальше
направился во Францию, где продал свой парусник и контрабанду.
Затем на вырученные средства и привезённые с собой галеоны, открыл
сейф на имя Бьёрна Вильямса в подразделение Гринготтс в Париже.
Выпил в кафе большой бокал Кроненбурга с фисташками, затем неспешно
прогулялся от Эйфелевой башни до моста Александра третьего.
Остановился посередине возле позолоченных скульптур и посмотрел на
сверкающий в лучах солнца, купол Дома Инвалидов. Затем вытащил
палочку и без колебаний, приставив её к виску, негромко
произнёс: